Светлые очи мага Ормана - [35]

«Вам придется постараться», — это уже не могло почудиться. Ланселот действительно с ним разговаривал. И он не насмехался. Не был самоуверенным болваном, недооценивающим врага. Он сказал это спокойно и веско, как воин, готовый к сражению.

Мар-ди понял — им действительно придется постараться.

16 июня (35 Дождливого), около восьми вечера

Второе перемещение Ивана прошло не так удачно, как первое. Видимо, сказывалась усталость. Он пытался выполнить две задачи: попасть ближе к замку, но так, чтобы стражи его не заметили. Для этого минарс выбрал небольшую расселину рядом с дорогой, ведущей в замок. Стражи не могли увидеть, что творится внутри. Позже, когда он отдохнет, для дальнейшего пути наложит на себя заклинание невидимости и сможет прямиком попасть к Иситио. Все рассчитано правильно, только…

Пещера оказалась не с плоским дном. Она полого уходила вниз. Так что, переместившись чуть дальше от входа, ноги, попав на наклонную поверхность, поползли в пропасть. Он едва успел выбросить наружу посох и, срывая ногти, вцепился в камни. Падение прекратилось, но Иван боялся пошевелиться. Это надо же так влипнуть? Все тело пылало от использования магии, из-под пальцев сочилась кровь. Посох валяется где-то на дороге. Кто-нибудь пройдет — и прости-прощай верный друг. Так и этого мало, сегодня тридцать пятое Дождливого, значит, надо быть в замке до заката. А осталось не больше получаса. Или как там местные говорят? Десять песен. Минарс попытался успокоиться, не делать лишних движений. Первым делом надо остыть. Когда кожа не будет так пылать, силы появятся, чтобы выбраться. Он прижался к скале щекой. Камень прохладный, значит, его союзник. Так в детстве он прижимался щекой к ледышке, после разгоряченных боев за снежную крепость. Только ледышку выбирал гладкую, а камень — неприятно шершавый.

Он перебрал в памяти события, которые помогут успокоиться и остыть… Блины! Они горячие, но это неважно. Главное — приятное воспоминание. Мама пекла рано утром. Иван просыпался от сладко-жареного аромата и пулей летел в кухню, а на столе, покрытом скатертью (красные полоски на белом фоне), стояла большое плоское блюдо (самое большое в доме). На нем лежали огромные желто-коричневые, блестящие от масла блины. Если сесть в тень, можно увидеть, как от них подымается светлый парок. Рядом на столе глубокая тарелка. В ней яйца. Мама варила их чуть жиже, чем в мешочек. Ломала сверху скорлупу, вычищала чайной ложечкой содержимое в тарелку, солила и тщательно перемешивала. Поскольку яйца недоваренные, желток жидкий, в нем плавают кусочки вареного белка. Берешь гигантский блин, сворачиваешь треугольником и макаешь в жидкое яйцо. Пока мама отвернется, чайной ложкой кладешь начинку в рот. Если мама заметит — не страшно. Усмехнется и великодушно скажет:

— На таких едоков и пять яиц мало. Не блины с яйцом едят, а яйца с блинами.

По малолетству он не ощущал в чем разница. Да и сейчас понимал смутно. Он хорошо понимал только одно: блины с такой начинкой — это потрясающе. А вот Яна этого не понимала. Чуть не в первый день совместной жизни заявила:

— Если любишь такое — вари сам и ешь без меня. Мне смотреть противно.

Зачем он вспомнил про Яну? Он же про блины вспоминал.

Блины — это солнечная погода круглый год. Не мог он вспомнить, чтобы они ели блины в грозу или снегопад. Может, тут действовала какая-то магия? Начинает мама замешивать тесто на блины и погода меняется: тучи развеиваются, выходит солнце…

Воспоминания сработали безотказно. Всего несколько минут — а стало намного прохладнее. Тело не так болит. Можно попробовать выбраться. Хоть бы посох никто не взял. Он чуть пошевелил ногой, чтобы найти опору. Удалось сразу. Для верности надавил сильнее. Кажется, можно не волноваться. Иван чуть приподнял голову, чтобы отыскать глазами уступ покрепче. Вот он всего в двадцати сантиметрах от правой руки. Потянулся. Попробовал дернуть вниз. Камень сидел крепко. Итак, потихонечку. Он подтянул тело выше, и, кряхтя от напряжения, стал искать ногой новый камень для опоры. Нашел. Снова расслабился, тяжело дыша. Теперь надо поискать уступ выше. Этот подойдет. Перехватился, снова подтянулся… Камень под ногой хрустнул и обвалился. Он повис на руке, лихорадочно ища опору ногами. Не находилось ничего, за что можно зацепиться. Пальцы ныли от напряжения и вот-вот могли отцепиться. «Как глупо…» — мелькнуло в глубине души. Тут же ноги уперлись в камень. Он не стал давать отдых рукам. Собрав последние силы, рывком подтянулся вверх. Еще рывок. Он перекатился ко входу в пещеру. Посох валялся далеко на дороге вне пределов досягаемости. Иван лежал на спине, не обращая внимания на то, что в спину колет. Тело мелко дрожит, в глазах темно. Он глубоко дышал, чтобы прийти в себя. Ничего. Выбрались. Еще повоюем. Наконец, в глазах прояснилось, он сел. Кажется, все в порядке. Прежде всего, надо подлечиться. Иван посмотрел на свои руки — ободранные, словно он не за камни хватался, а пытался остановить ими наждачный круг. Такими и посох не возьмешь. Он сотворил простенькое обезболивающее заклинание. Посидел в раздумье. Чтобы сделать что-то большее, нужен посох. Но для этого надо выйти на дорогу и показаться стражам. Именно этого он избегал. Для этого переместился в дурацкую расщелину, где чуть не погиб. Но, похоже, другого выхода нет. Будем надеяться, что поскольку он внезапно появится и так же быстро исчезнет, его либо не заметят, либо подумают, что померещилось. Серый дорожный плащ в этом смысле очень удобен. Издалека он почти сливается со скалой.