Светлячки - [18]
— И что, — возразил крёстный, — там, где грешил, пусть делает добрые дела! Всё время мы с ним быть не можем, а если он не хочет слушаться, нигде слушаться не будет. Я бы его там оставил.
И уже были в том самом саду с красивым домом.
— Послушай, Малыш, ты останешься здесь! Здесь ты согрешил, здесь и делай добрые дела! Мы должны лететь на наше место туда за город. С Богом!
И они полетели.
Малыш прямиком полетел на свою высокую грушу, уселся на самом верху и стал смотреть. Вон тот самый розовый куст, куда Малыш упал, когда его Павлик ударил шляпой. Там под ясенем они ужинали, а там дальше на лужайке они играли в жмурки. Сегодня здесь тихо как в могиле, нигде никого. Ни одного огонька в окнах — ставни закрыты — всё как будто вымерло.
Но везде полно светлячков. Только и мелькают, и слышно:
— Бог в помощь! Бог в помощь! Бог в помощь!
И Малыш тоже полетел и всё светил и светил, и ни на что не обращал внимания, и ничего не замечал, а только светил и светил всё время. И думал постоянно о маме и Яночке, и о том, почему бы ему не слушаться? О, он-то слушаться будет! И всё светил и светил, и вот закукарекали петухи, и звёзды начинали бледнеть, и всё бледнели и бледнели, а на востоке сильно раскраснелось.
И тут прилетели папа и крёстный:
— Малыш, летим, солнце уже встаёт!
И они полетели домой. У вереска стояла Яночка и ждала.
— Бог в помощь! Бог в помощь! Бог в помощь!
И она тоже:
— Бог в помощь!
И Малыш улыбался, потому что он слушался, и Яночка радовалась, и лишь тогда была рада и мама.
Так Малыш светил и слушался, всё время светил, ни на что не обращая внимания и ничего не замечая, а только светил.
Но в том самом красивом доме ставни уже не были закрыты, а высокая женщина с каштановыми локонами сидела в саду под ясенем и вязала чулок. Дети играли на лужайке, но их было только двое, та самая маленькая девочка и светловолосый Павлик. С ними был беленький ягнёнок с красной ленточкой на шее. Он щипал травку и скакал, а они скакали вместе с ним и радовались. На Малыша даже не оглянулись. Но та женщина под ясенем обернулась и Малыша увидела, а Малыш тоже их всех видел, но внимания на них не обращал и вообще их не замечал, а всё светил, светил и светил.
А когда однажды после захода солнца он снова прилетел, по саду с той высокой красивой женщиной прогуливался симпатичный маленький солдатик в красной шинели и с маленькой шпагой на боку. Они о чём-то разговаривали: Павлик и Элинка прыгали вокруг них и вытягивали у солдатика шпагу, и он им позволял.
Малыш его не узнавал, но потом всё же догадался, что это тот самый добрый Фреда с каштановыми волосами. И он радовался, но дела ему ни до чего не было, и он не обращал на них внимания. Думал о деле и всё светил и светил, а мама радовалась, и Яночка радовалась, а у Малыша совесть была чиста.
И когда однажды Малыш всё так светил и светил, уже ближе к утру ему светить как-то расхотелось. У него словно бы и крылышки заболели, и он собрался полететь потихоньку домой, ведь папа с крёстным его в пути догонят.
И он полетел, и уже был в лесу, и даже за лесом, и тут услышал громкие рыдания. Малыш прислушался, что это и откуда. А был это плач откуда-то снизу из травы. И тогда Малыш слетел туда посветить. Но осторожно, издали. И когда он посветил, то увидел — ах, что же он увидел? Такой симпатичненький круглый жучок сидит в траве, весь красненький с семью дивными чёрными крапинками — и глаза, такие красивые чёрные глаза! Эти глаза были полны слёз и смотрели прямо на Малыша. Малыш сжалился над ними.
— Кто ты? И что с тобой стряслось?
— Я божья коровка Вероника. Я была у тёти, а когда у меня заболели крылышки, я чуточку присела отдохнуть, и уснула. А теперь темно, и я не знаю дороги, и боюсь, а мама плачет, что я у неё потерялась.
— Ты божья коровка? Ну же, не плачь! Где вы живёте?
— Мы живём в зарослях.
— В зарослях? Это же на меже перед ручьём. Ну, я знаю, где это. Пойдём, я тебя туда отведу, и не плачь!
Вероника и так уже не плакала.
И они полетели. Малыш летел впереди, чтобы Вероника видела дорогу, но не мог на неё не смотреть. Постоянно оборачивался. Ведь она была такая красивая, вся красненькая с семью чёрными крапинками. А глаза, эти красивые глаза! Они уже не плакали. И так они летели, но не разговаривали. Малыш смотрел на Веронику, а Вероника летела за Малышом.
Уже они были на холме, уже летели с холма, уже подлетали к ручью, вдоль ручья вверх, там начиналась межа и были видны заросли, а вот и Вероникины родные — ведь они не спали всю ночь! Все искали Веронику и теперь, когда увидели приближающийся огонёк, полетели навстречу. Веронику узнали сразу, и столько было радости!
Малыш тут же повернул назад, и когда о нём вспомнили, того уже и след простыл. Ведь его ждали дома.
— Где же ты был, Малыш? — спросил папа.
— Я должен был проводить Веронику домой. Она сидела в траве и плакала, что боится и не знает дороги.
— Где же они живут?
— Там за ручьём на меже в зарослях.
— А что они тебе сказали?
— Ничего. Я сразу домой полетел.
— Ну, хорошо, — сказал папа.
На том и договорились. А мама обрадовалась, ничего не сказала и Яночка, но тоже обрадовалась, и у Малыша совесть была чиста, и как будто ничего не случилось.
