Светлолесье - [9]

Моя рука замерла в воздухе, и я украдкой взглянула на гостя в маске: его глаза озорно блестели. Я невольно улыбнулась, а он вдруг взял, да и подмигнул в ответ.

– Есть такие места, где все иначе, – произнес гость. – И то, что ты ищешь, ждет тебя в Линдозере.

Я замерла.

– Кто ты?

– Скоро узнаешь, – выдохнул он.

Я вдруг поняла, что все ряженые за столом молча глядели на нас.

Что бы ни происходило этим вечером в корчме, оно явно не собиралось останавливаться, странности следовали с такой частотой, что даже нерадивые ученики вроде меня должны были отринуть все сомнения и с подобающим благоговением просить помощи.

– Прочь, прочь!

Оберег на моей груди потяжелел.

Внезапно дверь корчмы рвануло с петель: в открывшемся проеме стояла тьма, а высоко в небе дышала жаром кроваво-красная Червоточина. Я шагнула назад, но оступившись, больно ткнулась головой о балку.

– Госпожа, с вами все хорошо?

Подошел асканиец, что недавно болтал с Эртом. Он положил ладонь мне на спину так бережно, словно я была тонкой былинкой, которую вот-вот сомнет ветер.

– Да, – едва слышно вымолвила я и обернулась на наставника. Фед чуть сузил глаза, но игры не прервал.

Стол вновь опустел. Наваждение, если это действительно было оно, исчезло. Как такое произошло?

– Ты чу́дно пляшешь. – Купец придержал меня за руку и нагнулся ближе, заглядывая в глаза. – Меня зовут Колхат, – вдруг произнес он. – Посидишь со мной?

Я застыла, но тут Ося нырнула между столами и начала ловко сметать рассыпавшиеся на пол сухари. Это простое, привычное действие помогло мне опомниться. Я с надеждой оглянулась на корчмаря, но тот, хоть и мигом поскучнев лицом, кивнул. Томор не любил, когда меня дергали гости, но внешний облик некоторых вселял в него надежду на вознаграждение. Если это, конечно, были правильные гости.

Колхат был именно таким: отправил погулять девиц, а потом велел Осе принести кувшин лучшего вина, запеченную с пряными травами семгу и пирогов с медом.

Примирившись с неизбежным, я уселась за стол и рассмотрела асканийца повнимательнее. Расшитый золотой тесьмой кафтан небросок для такого места, как Сиирелл, но не всякий разглядел бы его подлинную стоимость. А она скрывалась в деталях: за одну только золотую булавку с рубиновым навершием, что небрежно торчала у петлицы, можно было выкупить весь «Вольный ветер» со всеми его протертыми половиками.

Да и сам мужчина вблизи выглядел как герой из сказки, а не купец. Таких угольно-черных волос и прозрачных глаз не встретишь ни на одном торжище, а такой холеной бородке наверняка позавидует сам царь Святобории.

– Расскажи сперва о себе. – Ухватив кувшинчик, Колхат щедро наполнил наши кружки. – Единый знает, какое пойло тут считают лучшим. М-да, явно не ардэ.

Я жестом отказалась от угощения, хотя во рту было сухо, и на мгновение почудился привкус гари. Каждый раз, когда неведомого становилось слишком много, я без раздумий шла к наставнику, и теперь каждый миг промедления отзывался во мне тревогой.

– Я простая танцовщица из Сиирелл.

– На этом острове никто не может быть простым, – сказал Колхат и, заговорщически подмигнув, осушил кружку. – Давно ты здесь?

– Не помню точно. – Я сделала вид, что припоминаю. – Кажется, несколько месяцев.

– А я искал того, кто расскажет мне местные истории. Это моя слабость.

Колхат явно мог позволить себе местечко на две головы лучше этого и все же был здесь. Что бы он ни рассчитывал найти, это явно не стоило и половины его булавки. Да и, похоже, из асканийского у него только кафтан и был, даже в говоре слышались наречия разных мест. Тех, что знала я.

Сколько стоит история, которую он ищет? Этот вопрос, спрятанный во внешнем облике, причинял мне излишнее беспокойство. Именно то, чего я сегодня собиралась избегать.

– Наш хозяин, – я кивнула на Томора, – с удовольствием расскажет вам все слухи.

– Кто сказал, что меня интересуют слухи?

– Значит, я ошиблась.

– За ошибки платят, – живо отозвался Колхат.

– Да, но только у меня нет еще одного чуда.

– Чу́дная история подойдет.

– Тогда вам точно нужно послушать нашего певца, – сказала я и поднялась.

Но Ося водрузила еду на стол, а себя – на лавку рядом со мной, тем самым перекрыв путь к отступлению.

Колхат приподнял брови, а Ося воскликнула:

– Господин, позвольте мне рассказать!

Если бы я знала, что это будет за история, то залезла бы под стол и попыталась спастись бегством еще до ее начала.

История оказалась обо мне.

– Поверьте, господин, еще зиму назад никто не знал, какой цветок распустится под этой крышей, – свои слова Ося сопровождала раскладыванием пирогов по тарелкам. – Когда Лесёна появилась, она походила на голодного мальчишку, а не на девицу. Я постаралась научить ее добродетелям…

Мне вдруг отчаянно захотелось провалиться сквозь землю, особенно когда зазвучала часть с перечислением этих самых добродетелей. Благо, она была краткой, зато часть о «прочем» грозила перерасти в нескончаемый перечень. Ося входила в раж, не замечая, как стекленеют глаза слушателей.

Утешало одно – не пришлось ничего придумывать. «Чем меньше болтаешь с незнакомцами, тем лучше, – говаривал Фед. – Неизвестно, что у них на уме и какие выводы они могут о тебе сделать». Наблюдательность – то качество, которое наставник с меня спрашивал в полной мере и в котором я временами полностью его разочаровывала.