Светлое прошлое, или Полный Назад! - [12]

Вдруг она поняла, что в кабинете — тихо: странная женщина просто сидит напротив нее и смотрит пристально, и молчит. Возможно, она вовсе ничего не говорила, а все Мышке послышалось? Глюки от волшебного эликсира?

— Сейчас мы тебя лечить будем, ты только не пугайся ничему, хорошо? — глаза ведуньи проникли во взгляд Мышки, и у той еще сильнее голова закружилась. — Дорогие мои, возвращайтесь. Ритуал проведём, — Любовь Фёдоровна приоткрыла дверь кабинета, позвав ожидавших там: девушку, черненькую, высокую, прозрачную почти от хрупкости и внутреннего свечения, и мужчину немолодого, с тяжелым пронизывающим взглядом. Они вошли, как казалось Мышке, неохотно, но повинуясь своей руководительнице. — Людмила Фёдоровна, а вы организуйте мне необходимое количество свеч побыстрее.

Что было дальше, Мышка как-то плохо запомнила. Ее поставили посреди комнаты, а вокруг расставили свечи. Двенадцать? Она не сосчитала. Жалюзи опустились, шторы завесили, — в помещении мигом сделалось темно, как ночью на безлунной улице.

Мужчина, девушка и Людмила Фёдоровна треугольником разместились вокруг нее, стоявшей в круге. Девушка медленно и бесшумно зажгла расставленные восковые свечи.

В какой-то момент Мышке пришло в голову, что эта юная помощница — дочь ведуньи, и она не в восторге от инициативы матери; что мужчина — новый муж экстрасенса, и сам обладает определенными способностями, но душа его не так светла, как подобает целителю, но любая женщина нуждается в ком-то не самом худшем рядом…

Свечи засияли разноцветным пламенем, характерный запах плавящегося воска поплыл по помещению, отбрасывая призрачные блики на простые серые стены. Мышка стояла и смотрела на это пламя, постепенно чувствуя, что душа ее куда-то отлетает далеко-далеко, и становится ей так легко и спокойно…

В какой-то миг она перестала замечать людей в комнате, темнота и отблески огня исчезли, растворились в новых видениях, необычных, снам подобным.

Пространство вокруг раздвинулось, и душа понеслась над временем и пространством, утратив все личное и косное, став невесомой и присущей всему сущему, почувствовав свою сопричастность всему-всему, и чуждой всему конкретному.

Ощущение собственного тела покинуло ее, и стало так легко, словно облако космического света понесло ее вперёд.

Мышка увидела небо: лилово-фиолетовое, в нем — белесовато-радужную яркую звезду, голубовато-сиреневый океан безграничной воды.

Вдохнула воздух, совсем иначе пахнущий, насыщенный терпкими ароматами и большим количеством озона, но казавшийся таким родным…

Здесь не было земной тверди, — одна вода всюду, но ей казалось, что дом ее здесь…

Потом она прикоснулась незримо к великолепной сине-зеленой высокой траве, вышиной с самый высокий кустарник, обратила взор к небу, увидев незнакомый рисунок созвездий. Небо сделалось темно-фиолетовым.

Дальше ей причудились звуки: где-то вдалеке плакали крупные звери, вздыхая отчаянно: неужели так стенали динозавры, чувствуя скорую свою погибель? И крик то ли ребенка, то ли странной птицы прорезался сквозь общую какофонию звуков….

Странные люди с тремя бесподобными глазами тянули к ней руки, стремясь остановить безмятежный полет, сказать о себе.

Чудесные здания, составленные из непонятных геометрических форм, напоминали о неевклидовых формах геометрии или просто малом уровне знания нашего восприятия мира…

Далекая звезда вдруг заговорила с летящим воплощением духа на своем языке, совсем непохожем на морзянку: привиделось ей, что световые потоки несут нечто конкретное в своем сиянии.

И вновь понеслась сгустком энергии ее душа над бескрайней невоплощенной реальностью, еще не обретшей форму и цвет, и впивала в себя информацию, не зная языка расшифровки, но запоминая всё…

Явились ей далекие цивилизации и лики чуждых рас, — иные миры? Оживали и уплывали вдаль, в небытие, земные царства и люди разные, эпохи сменяли друг друга в этом сне наяву, и каждая из них чудилась все еще реальной, совсем не канувшей в вечность… С каждой минутой полета душа набирала вес, силу, концентрацию, все больше возвращаясь к исходной точке.

Раз, — и Мышка ощутила себя живой, здоровой, веселой, бодрой и персонифицированной, вновь обретшей имя и целостность, — стоящей в центре светового круга.

Два, — и за несколько секунд свечи догорели с резким потрескиванием, легкий запах дыма наполнил комнату.

Три, — и она всё вспомнила из своих видений, — и поняла, что была в гипнотическом трансе. Или душа её впрямь отделялась от тела?

Неважно, что это было: она запомнила всё, пусть отрывочно, — впечатлений хватило бы на сотню книг, на море сказок, — она чувствовала себя невероятно обогащенной новым знанием, пусть невостребованным сейчас, но давшим ей ощущение нового внутреннего богатства и большего проникновения в сущность человеческого мироздания, подобного вселенной…

Тихо, без единого слова, темненькая девушка собрала огарочки свеч, Любовь Фёдоровна завернула их в холщовую тряпицу из льна, потом еще в пакет целлофановый. Подержала их в руке, словно мысленно читая над ними молитву. Затем передала их Мышке с наказом, как начнет выздоравливать, так закопать их в нехоженом месте, с определенною молитвой и ритуалом.