Светлая полоска Тьмы - [3]

↑

Глава 2. Второй шанс

Лилия Васильевна Морозова, врач бригады интенсивной терапии 14-й городской больницы.

— Лиля Васильевна, у нас остановка сердца, — тревожно выкрикнула медсестра моей БИТ.

— Вижу, Лара. Два кубика адреналина. Быстрее, пока вена не ушла.

Лариса ловко поймала тонкую жилку на сгибе бледного локтя и медленно ввела препарат:

— Есть.

— Молодец, готовь дефибриллятор.

Я резко, с силой, давила на грудь пациентки и отпускала, делая непрямой массаж сердца.

— Раз. Два. Три… Тридцать, — бормотала я как мантру.

Лара протянула мне влажные электроды.

— Руки! — я нажала кнопки.

Тело дернулось, но пульса по-прежнему не было.

— Дофамин, внутримышечно.

Когда препарат был введен, я пустила повторный заряд. Если не поможет, попробую еще раз, а потом все, записать время смерти и выключить сирену. На этот раз сердце забилось. Сонная артерия под пальцами отозвалась пульсом.

— Слава Богу, жива, — я перевела дыхание. — Лара, сколько?

— 3 минуты 26 секунд, — она уже ловко раздышивала мешком амбу. Расторопная девица.

— Очень хорошо, — я вытерла марлевым тампоном пот со лба. Как же жарко, чертов климакс, возраст берет свое. Одно радует, скоро пенсия. Брошу эту собачью работу, огурчики с помидорчиками стану на фазенде разводить, внучку нянчить. Буду сидеть со старушками на лавочке, перемывать косточки молодежи. Смешно, на такое я вряд ли способна. Скорее всего, так и буду ездить на вызовы, пока не сдохну.

— Ну что, Васильевна, вытащили девчонку? — обернулся с переднего сиденья санитар Лёха, молодой и наглый.

— Да, Лёшик, жить будет, — ответила вместо меня Лара.

Они были любовниками, но делу их шуры-муры не мешали. Может, еще поженятся, хоть Лариса и старше.

— Конечно, будет, — жизнерадостно отозвался Романыч, наш водитель. — Алиска — девка боевая. Ты б видел Лёха, что эта егоза в гараже творила, когда ее мамка с собой на дежурства брала.

— Ага, боевая, — весело согласился тот. — Чтоб с моста сигануть, еще какой запал нужен. Правда, Лорик?

— Да иди ты лесом, Лёшик. Не до тебя.

Он ей что-то ответил, но я его уже не слушала. Мысли зацепились за слово "боевая", всколыхнув воспоминания двухлетней давности. Картины прошлого возвратили былую боль, разбередили душу.

Кладбище, свежая могила. Венки. Молодая бледная женщина в черном, худая и сутулая, рассеянно смотрит пустыми глазами вдаль. Назвать в тот момент Алису боевой не смог бы никто. Разбита, потеряна. В тот день хоронили Надежду Белову, ее мать и мою лучшую подругу. Тогда я видела Алису в последний раз, такой и запомнила. После похорон я пыталась связаться с ней, хотела помочь пережить горе, поддержать. Звонила, несколько раз приходила к ней домой, но она не отвечала на звонки, не открывала дверь, ушла в себя, не желая ни с кем делиться своей болью. Я отступила, не стала навязываться. Мне тоже было непросто принять эту утрату. Постепенно семья, работа, быт отодвинули смерть подруги на задний план. Это помогло мне, а вот Алиса не справилась.

— Приехали, — сообщил Романыч.

Я вздрогнула, возвращаясь в действительность. Машина затормозила у приемного отделения.

— Лара, готовь пациентку. Алексей, быстрее.

Двери распахнулись — все засуетились.

— Куда ее, Васильевна? — спросил Лёха, толкая каталку к двери приемного покоя.

— В реанимацию вези, — я повернулась к Ларе: — Сопроводи, скажи, чтоб подключили к ИВЛ. Я скоро буду.

Колесики каталки дробно застучали по плитке пола, затихая вдали коридора. Романыч молча курил неподалеку, он тоже перенервничал. Любил он Надю, увы, без взаимности.

Я посмотрела вверх, на темные небеса. Звезд видно не было, сплошные тучи. Все, довезли девочку. Надя бы не простила, будь это иначе, царство ей небесное. Есть ли вообще Бог на свете? Хочется верить, нужно верить, так спокойней. Я вдохнула прохладный воздух, ощущая, как отпускает напряжение. Отвернулась, чтобы никто не увидел, и заревела, тихо так, чтобы никто не слышал. Глупо жалеть о прошлом, но если бы я тогда, два года назад, была настойчивей в своих попытках достучаться до Алисы, то возможно, сейчас не пришлось бы вытаскивать ее с того света.

↑

Глава 3. Прорыв

Квинт.

Июль 1981 года.

Я просматривал финансовые отчеты в своем кабинете, когда почувствовал нечто странное. Это началось с ломоты в виске, затем прокатилось чередой судорог по всему телу, оставляя неприятный зуд. Я принадлежу к древней расе метаморфов, называющей себя даркосами. Мы не подвержены человеческим недугам — любые подобные ощущения у нас связаны с проявлениями чужой магии. Когда-то давно, в пору моей юности, отец описывал нечто подобное, говорил, что так мы реагируем на прорыв континуума.

Почти три тысячи лет назад в нашу вселенную явился Странник, маг Пути, принадлежащий к могущественной расе элиенеров, их еще называли эльфами или сидами. Элиенеры были адептами Света, они поклонялись женскому божеству светлого Предела Силы. Магией у них обладали только женщины, но каста Странников состояла из мужчин.

Маги Пути отвечали за распространения власти и влияния своего источника Силы на вселенные вроде нашей, с низким магическим уровнем. Способ их экспансии был прост. Найти мир, заселенный разумной расой смертных, и посеять там свои семена. Выглядело это как банальное соблазнение туземок, но представители разных вселенных несовместимы, потому процесс этот был скорее творением, чем зачатием. В результате рождались исключительно девочки, наделенные Силой Света. Пройдя инициацию, они становились ее проводниками в наш мир. Первое поколение обладало немалым могуществом и было бессмертно, но с каждой новой генерацией их одаренность снижалась, а срок жизни сокращался.