Свет во тьме - [5]

— Почему? — Он заставил себя улыбнуться. — В самом деле, любопытно узнать.

— Я знаю, — быстро сказала Сара. — Однажды ты спас меня, и тебе хотелось знать, что со мной станет.

— Можешь так и считать.

— Ну, и как я теперь?

— Ты очень красива, — прошептал он.

— Красива, но беспомощна.

— Сара! — Сердце его замирало от боли за нее. — Никогда не говори так, ты не должна мучить себя!

— Почему нет? Ведь это правда. И я никому не нужна.

— Нужна. Ты нужна мне.

— Вот как? — Ее голос звучал скептически. — Зачем?

«Зачем?» — подумал он, не в силах объяснить ей, что она значит для него.

— Тебе не о ком больше заботиться?

— У меня нет семьи, — покорно отозвался Габриель. — Нет и близких друзей. Когда я нашел тебя, ты стала моей семьей. Иногда мне хочется видеть тебя своей дочерью…

— И ты приносил мне подарки, да? — Сара взглянула на музыкальную шкатулку с балериной. — Ты приносил мне подарки на мой день рождения и на Рождество.

Габриель кивнул.

— Мне так хотелось порадовать тебя, дорогая, — сказал он, поднимаясь. — Но теперь мне пора идти.

Она смотрела в сторону, но он успел заметить разочарование в ее глазах.

— Хочешь, чтобы я остался?

— Да, пожалуйста.

Вздохнув, он поставил стул перед ее постелью и сел.

— Хочешь я почитаю тебе?

— Нет, я уже закончила книжку. Но ты можешь рассказать мне какую-нибудь историю.

— Из меня неважный рассказчик, — ответил он, но увидев, что она расстроена этим признанием, покорно кивнул. — Хорошо, я расскажу тебе одну историю. Много лет назад, в далекой стране жил человек. У него была очень большая и очень бедная семья. Когда ему исполнилось шестнадцать лет, на их деревню обрушилась какая-то неизвестная болезнь. Все члены его семьи умерли один за другим. Он оставил их в доме и затем поджег его. Долгие годы он скитался, а потом, в двадцать девять лет, встретил женщину и впервые в жизни полюбил. Он полюбил ее так сильно, что никогда не спрашивал, кто она и почему приходит к нему только по ночам. Однажды у него началась горячка, жар, и он понял, что умирает от болезни, унесшей всю его семью. Но он не хотел признаться в этом даже себе, так как страшно боялся смерти. Женщина, которую он любил, пришла к нему, когда он был уже на краю могилы. Стеная от боли, он умолял ее спасти его. «Я могу помочь тебе, — сказала она, — но цена спасения будет слишком высока». «Все, что угодно», — ответил он. «И даже если это будет стоить тебе твоей бессмертной души, ты готов заплатить?» Несчастным глупцом, вот кем он был, когда согласился. И женщина, которую он считал ангелом небесным, увлекла его во мрак. Пробудившись, он понял наконец, что заключил сделку не с ангелом, а с дьяволом. И хотя теперь он стал бессмертным, вряд ли его можно было считать живым.

— Я не понимаю, — сказала Сара, нахмурившись, — кем стал этот мужчина? И кем была эта женщина? Почему его нельзя считать живым, раз он бессмертен?

— Это всего лишь старая сказка, Сара, — отозвался Габриель, глядя в окно. Затем он встал. — На этот раз мне действительно пора. Спи спокойно, дорогая моя.

— Спасибо за историю.

— Ты очень добра, — мягко ответил он, склоняясь и быстро целуя ее в лоб. — Доброй ночи.

— Завтра ночью ты снова придешь?

— Если пожелаешь.

— Я хочу этого.

— Тогда до завтра.

— До завтра, — повторила она, глядя, как он идет к двери, — и райских снов тебе!

«Райских снов!» — горестно усмехаясь, думал Габриель, перепрыгивая перила веранды.

Приземлившись на сырую землю, он растворился в черноте ночи, молчаливый, как луна в небе.

ГЛАВА IV

Саре казалось, что дневные часы тянутся слишком медленно. Прикованной к креслу, ей не на что было их тратить. В приюте не было девочек ее возраста. Хотя она любила читать, прекрасно вышивала и охотно рисовала, эти занятия были для нее лишь приятным досугом, они не могли заполнить ее жизнь и ускорить монотонный ход времени.

Иногда посидеть с Сарой приходила сестра Мария-Жозефа, теша ее рассказами о своем детстве на далекой Сицилии. Она была старшей в семье, где подрастали еще десять дочерей и два сына. Мария-Жозефа рассказывала о том, сколько у них было коров и коз, сколько кур-несушек, и еще о том, как она однажды поколотила младшего братишку за то, что он бросил в колодец ее любимую куклу.

Но сегодня Мария-Жозефа была занята с малышами, а другие сестры готовились к субботе. Никогда еще Сара не торопила так прекрасные солнечные дневные часы. Ради Габриеля она готова была смириться с потемками.

Она была слишком возбуждена и почти не могла есть.

— Что-нибудь не так, Сара-Джейн? — спросила сестра Мария-Луиза.

Сара виновато глянула на нее.

— Нет, сестра.

— Ты едва притронулась к ужину.

— Я не голодна. Меня можно простить за это?

Сестры Мария-Луиза и Мария-Жозефа переглянулись, затем Мария-Луиза кивнула.

— Чуть позже я зайду и помогу тебе приготовиться ко сну.

Добравшись до своей комнаты, Сара прикрыла дверь. Она одна из всех девочек в приюте имела собственную комнату и никогда еще не ценила это преимущество больше, чем теперь. Ей сказали, что так за ней легче ухаживать, и раз здесь нет ступенек, то очень просто вывозить ее в кресле из комнаты и доставлять обратно. Но Сара понимала, что так поступили, зная, что она проведет в приюте всю свою жизнь. Она ощущала это со всей очевидностью, когда видела детей, покидавших казенные стены, видела пары, приходившие выбрать себе ребенка, замечала, как тяжелел и скользил в сторону их взгляд, когда, подходя к ней, они понимали, что она калека. Нет, она не сердилась на них за то, что они хотели иметь здорового ребенка, но не могла не страдать.