Свет в ночи - [96]

– Пожалуйста, не отворачивайся. Скажи мне правду.

– Да, Луи, это так. Но как ты догадался?

– Я услышал это в твоем голосе, по тому, как ты сдержанна, хотя и говоришь со мной очень нежно. Я почувствовал это даже сейчас в твоем поцелуе. Ты поцеловала меня, как добрый друг, а не как любящая девушка.

– Мне очень жаль, Луи, но я никогда…

– Я знаю, – сказал он, находя пальцами мои губы. – Не думай, что тебе нужно извиняться. Я ни в чем тебя не виню и ничего большего от тебя не жду. Я все еще твой должник. Я только надеюсь, что тот, кого ты любишь, заслуживает твоей любви и будет любить тебя так же сильно, как я.

– Я тоже на это надеюсь, – отозвалась я. Луи улыбнулся.

– А теперь не будем предаваться грусти. Как говорят французские креолы: «Je ne regrette rien», верно? Я ни о чем не жалею. И кроме того, мы всегда можем оставаться хорошими друзьями, правда?

– Конечно, Луи, всегда.

– Отлично. – Он просиял лучистой улыбкой. – Я не мог бы пожелать лучшего подарка к Рождеству. А теперь, – Луи поднялся, – твой второй подарок. Мадемуазель Дюма, – он протянул мне руку, – позвольте мне сопровождать вас, s'il vous plaît.[12]

Я взяла его под руку, и мы прошли из столовой в музыкальный салон. Луи подвел меня к диванчику, потом подошел к роялю и сел.

– Твоя симфония окончена, – объявил он.

Я сидела и слушала его игру, прекрасную, удивительную мелодию. Я почувствовала, как музыка уносит меня. Как будто ковер-самолет перенес меня в самые чудесные моменты моих воспоминаний, моего воображения. Иногда симфония напоминала мне журчание воды в каналах протоки, особенно после сильного ливня. Порой в ней слышалось утреннее пение птиц. Я видела закаты и время сумерек, представляла себе сверкающее ночное небо, когда звезды сияли так ярко, что их свет часами горел под моими веками, даже когда я уже спала. Музыка оборвалась, и я пожалела, что симфония уже закончилась. Луи превзошел все, что я слышала в его исполнении раньше.

Я бросилась к нему и обняла его руками за шею.

– Это было прекрасно! Слишком прекрасно, чтобы выразить словами!

– Ох, – отозвался он, ошеломленный моей реакцией.

– Невероятно красиво, Луи. Правда. Я никогда ничего подобного не слышала.

– Я так рад, что тебе понравилось. У меня есть кое-что еще для тебя. – Луи нагнулся и достал из-под своей скамеечки еще одну коробку в подарочной бумаге, на этот раз больше предыдущей. Я быстро развязала ленточку, сняла бумагу, открыла коробку и увидела пластинку.

– Что это, Луи?

– Моя симфония, я ее записал.

– Записал? Но каким образом?

Я взглянула на этикетку. Там значилось: «Руби». Симфония, автор и исполнитель Луи Тернбулл.

– Луи, я не могу поверить.

– Это правда, – засмеялся он. – Как-то раз они привезли всю аппаратуру сюда, и я записал музыку прямо в этой комнате.

– Это должно было стоить кучу денег.

Он пожал плечами.

– Мне неважно, сколько это стоит.

– Это такая честь. Я буду проигрывать ее всякому, кто захочет послушать. Как бы мне хотелось, чтобы папа был жив и смог услышать это, – проговорила я. Мне не хотелось привносить нотку грусти, но я не смогла удержаться. Мое сердце переполняли чувства, но никого из тех, кого я любила, не было со мной рядом – ни бабушки Катрин, ни папы, ни Поля, ни Бо.

– Да, – Луи помрачнел, – очень больно, если рядом нет людей, которых любишь по-настоящему, чтобы разделить с тобой радость. Но, – жизнерадостно добавил он, – это время кончается для нас обоих. Я не теряю надежду, а ты?

– Правильно, Луи.

– Хорошо. Счастливого Рождества, Руби. Пусть этот Новый год станет для тебя самым радостным и счастливым.

– И я желаю тебе этого, Луи. – Я снова поцеловала его в щеку.

Возвращаясь этим вечером в общежитие, я чувствовала необыкновенную легкость в голове. Словно выпила две бутылки черносмородинного вина бабушки Катрин. Всю дорогу своим квакающим стаккато меня окликала черноголовая цапля.

– Счастливого тебе Рождества, – крикнула я ей, когда птица пролетела мимо меня и уселась на вершину дуба. Я рассмеялась и заторопилась к себе. Сквозь открытую дверь комнаты Жизель увидела, как я вошла, и выехала на своем кресле, чтобы преградить мне дорогу.

– Провела очередной приятный вечерок в особняке? – поддразнила она меня.

– Да, все было очень мило.

– Гм, – буркнула сестра и тут заметила коробку у меня в руках. Ее глаза загорелись от любопытства. – Что это у тебя? – поинтересовалась она.

– Подарок Луи. Пластинка, – ответила я. – Это симфония, которую он сочинил и записал.

– А, ерунда, – откликнулась Жизель, ухмыльнулась и собралась освободить мне дорогу.

– Не ерунда. Он сочинил ее для меня, и симфония называется «Руби».

Какое-то мгновение сестра не спускала с меня глаз, ее лицо затопила зависть.

– Хочешь послушать? – предложила я. – Мы можем включить твой проигрыватель.

– Конечно, не хочу, – быстро отреагировала она. – Я ненавижу такую музыку. Меня она вгоняет в сон. – Жизель уже поворачивала коляску, когда заметила мое кольцо. На этот раз ее глаза чуть не вылезли из орбит.

– Это он тоже тебе подарил?

– Да, – ответила я.

– Бо это не понравится, – заявила Жизель, прищурившись, и покачала головой. – Другой мужчина дарит тебе дорогие подарки.