Свет в ночи - [86]

– Руби! – Хозяин дома быстро прошел через комнату и взял меня за руку. – Я могу ясно видеть твой силуэт, – объявил он. – Это такое волнующее ощущение, даже если различаешь лишь свет и тень. Так замечательно не беспокоиться о том, что налетишь на что-нибудь. И больше того, иногда я вдруг вижу цвет. – Молодой человек протянул руку и коснулся моих волос. – А вдруг я увижу твои прекрасные волосы еще до конца вечера. Я постараюсь. Я буду думать об этом и попытаюсь. Если я как следует сконцентрируюсь… Ох, – прервал он сам себя. – Я все говорю и говорю о себе и даже не спрашиваю, как ты.

– Прекрасно, Луи.

– Этого не может быть, – возразил он. – Ты пережила ужасное время. Давай, садись сюда и расскажи мне обо всем. – Луи, не отпуская моей руки, повел меня к дивану. Мы сели рядом.

На его лице появилось новое сияние, более яркое. Как будто с каждым лучом света, проникавшим сквозь темные шторы, закрывавшие его глаза, он возрождался к жизни, все ближе и ближе подходил к миру надежды и радости, возвращался туда, где он мог улыбаться, смеяться, петь, разговаривать и вновь обрести способность любить.

– Я ничего не имею против твоего эгоизма, Луи, и твоих разговоров об успехах. Мне бы не хотелось говорить о трагедии и о том, что мне пришлось пережить. Все еще так свежо и так болезненно.

– Разумеется, – ответил он. – Я только собирался стать сочувствующим слушателем. – Луи улыбнулся. – Тем человеком, на чьем плече ты сможешь поплакать. В конце концов, я же на твоем плакал, верно?

– Спасибо. Очень мило с твоей стороны предложить это, особенно в свете твоих собственных проблем.

– Нам лучше перестать беспокоиться о себе и начать думать о других, – возразил Луи. – Не правда ли, я говорю, как какой-нибудь мудрый старик. Мне жаль, но в последние годы я столько времени сидел здесь и размышлял. В любом случае, – продолжал он после паузы, – я решил уступить бабушке и поехать в следующем месяце в Швейцарию, в клинику. Врачи пообещали мне, что я останусь там только на короткое время, но одновременно я смогу посещать консерваторию и продолжать занятия музыкой.

– Как замечательно, Луи!

– И вот еще что, – сказал он, беря мою ладонь в свою и понижая голос, – я спросил моего врача, почему мои глаза неожиданно вернулись к жизни, и он заверил меня, что это оттого что я нашел человека, которому могу доверять. – Луи улыбнулся. – Мой врач это нечто большее, чем просто психиатр, – быстро добавил он. – Доктор так описывает мое состояние: мой мозг опустил темную пелену на глаза и не давал ей подняться. Он сказал, что я сам не позволял себе выздороветь, потому что боялся снова видеть. Я чувствовал себя в безопасности в замкнутом мире темноты, позволяя моим чувствам изливаться только сквозь мои пальцы и исключительно на клавиши рояля. Когда я описал тебя и то, какие чувства ты у меня вызываешь, врач согласился со мной, что ты стала основной причиной того, что я вновь обретаю зрение. Пока ты рядом со мной… пока я могу положиться на тебя, надеяться, что ты будешь проводить со мной время…

– Ой, Луи, я не смогу нести такую ответственность. Он рассмеялся.

– Я так и знал, что ты скажешь что-нибудь в этом роде. Ты слишком нежная и бескорыстная. Не беспокойся. Вся ответственность на мне. Разумеется, – добавил он, понизив голос, – моя бабушка совсем не в восторге от всего этого. Она так рассердилась, что хотела пригласить другого доктора. Бабушка позвала сюда кузину, чтобы та постаралась убедить меня, будто я чувствую себя так, как чувствую, оттого, что я очень уязвим. Но я им сказал… я сказал им, ты не можешь быть девушкой того сорта, что они описывают, одной из тех, кто потворствует мне и при этом ищет выгоды.

А потом я сказал им… – Луи помолчал, черты его лица стали тверже. – Нет, не сказал, а потребовал, чтобы тебе разрешили навещать меня, когда ты сможешь, пока я не уеду в клинику. На самом деле я ясно дал им понять, что не сделаю этого, если не смогу видеться с тобой так часто, как мне этого хочется, и… конечно, так часто, как этого захочешь ты. Но ты ведь хочешь видеться со мной, правда? – спросил молодой человек. Его вопрос больше походил на мольбу.

– Луи, я ничего не имею против того, чтобы приходить сюда, когда смогу, но…

– О, замечательно. Все решено, – объявил он. – Скажу тебе, что собираюсь сделать, – я буду продолжать писать симфонию. Буду работать весь месяц и посвящу ее тебе.

– Луи, – заговорила я, мои глаза наполнились слезами. – Я должна сказать тебе…

– Нет, – возразил он. – Я уже все решил. Если честно, часть ее уже написана. Именно эту музыку я играл, когда ты вошла. Хочешь послушать?

– Конечно, Луи, но…

Он встал, подошел к роялю и заиграл, прежде чем я смогла произнести хоть слово.

Мое сердце разрывалось. Каким-то образом я погрузилась в мир Луи настолько глубоко, что казалось невозможным вырваться без того, чтобы жестоко не ранить его. Может быть, после его отъезда в клинику, когда к нему полностью вернется зрение, я смогу заставить его понять, что меня связывают любовные отношения с другим. Тогда он сможет выдержать разочарование и идти своим путем, подумала я. А до тех пор я могу лишь слушать его прекрасную музыку и подбадривать Луи в его усилиях снова обрести зрение.