Свет на облаках - [23]

Вторая сложность в том, что эти канавы нужно мостить и облицовывать камнем — ибо и земля и дерево имеют свойство гнить. А ещё нужно перекрыть — прочно и надёжно, чтобы улицы не проваливались — и не пахло. Это ей тоже пришлось долго объяснять и показывать: и как мостить, хитро, но в работе очень просто, и как класть свод — просто, но в работе довольно тяжело — каждый камень нужно обтёсывать.

К земле она относится, как горянка: бережёт каждую горсть. По крайней мере, заставила землекопов снять весь плодородный слой, до бесплодной глины, и свалить его отдельно в продолговатый курган…"

Отец Адриан отложил стило. Да, дел переделать базилисса успела много. Удивительно много, и деловитость эта быстро привлекла к ней людей, приунывших было после отказа в знаке щедрости. Да, она не осыпала милостью двоих-троих. Зато не призвала кланы на бесплатные работы, а платила каждому человеку за каждый день — мастерам серебром, подмастерьям — медью, а разнорабочим — обильным столом. Так что если Гулидиена и поминали — так добрым словом, как неплохого короля, который передал власть вполне на то пригодной особе.

Сразу после церемонии Немайн заявилась на холм Гвина, что окрестные жители бурно одобрили. На холме и вокруг творилось странное — но так было и прежде, а теперь чудеса творила та, кому по должности положено думать только о благе окрестных жителей. А кроме того, это странное замечательно поглощало любые избытки урожая, всю выловленную близ берега и в реке рыбу, грибы, ягоды и заохоченных животных. Да не просто так, а в обмен на золото, серебро и пергамент. В любом случае, главную болячку республики — не королевства! — нужно было залечить, и то, что хранительница правды при помощи священника рьяно принялась за дело, несказанно радовало людей. Само название страны порадовало древней гордостью — потому как больше половины граждан почитало себя потомками римлян. В какой степени они ими являлись, и каких именно римлян — сказать было непросто — служил-то в легионах конца четвёртого века народ весьма разномастный. Но слово они узнали. Римское слово.

Деньги у сиды должны были уходить, как вода в песок — но этого не получалось. Впрочем, как раз над водами она и властна! Ивору начало казаться, что Немайн берёт серебро из воздуха. Сходил поговорить: ежели оно колдовское, его нужно быстро сбыть за границы, желательно саксам. Пока в труху не рассыпалось. После беседы успокоился, и долго тёр лоб рукой — такая у него под раздумья была привычка.

Пригоняемый со всего Диведа скот, помимо мяса, превращался в кожу и пергамент, а кожа — в солдатские сапоги. Наверху, в Кер-Мирддине их брал Дэффид. Остальные части туши тоже не оставались без дела. Кровь пополняла собой рацион строителей, превращаясь в колбасы и пудинги. Клей, точёные безделушки из рога — самой сиде в благодарность за педальный привод токарных станков перепала десятина с промысла. Всё это делалось не в самом городе — а вокруг. Всеми, кого ещё не занял Дэффид. А ещё Немайн велела собирать кости забитых животных, сушить и перемалывать — благо жернова от ветра привести недолго. То, что получалось — задёшево продавала для внесения на поля. Фосфор! Слова такого камбрийцы пока не знали, но что на мёртвых костях иногда невиданный урожай случается — припомнили. Сделали вывод — сида, как и положено, не лжёт. А потому — брали.

И так — с любой мелочью. Вниз по Туи шли брёвна — вверх доски, и даже строительный камень. При том, что Дивед готовился к войне, а комендант столицы на всякий случай обновлял укрепления — получилось очень кстати. Оставшуюся щепу да кору жгли в печках. Золу — отдавали фермерам. Бесплатно, но только тем, кто пославлял в город свежие продукты. Скапливалась она быстро, так что — на поля уходили телега за телегой. Что пепел да зола удобрение хорошее — фермеры знали. Хотя бы по опыту соседей-саксов, выжигавших леса под вспашку. Вот только эти варвары уничтожали плодородие земель в считанные годы. После чего норовили двинуться дальше.

Самое же интересное происходило внутри охвативших небольшой треугольный полуостров рвов и валов. Город получался похожим на готовый выйти в море корабль: высокая корма Кричащего холма, на ней замок, сбегающие по склонам укрепления, возвышенность возле подрытого речкой берега — нос, как раз над ней застыли мачты метательных машин. Пристань — скособоченный таран… А команда пузатого корабля получила первую плату — серебром. Расписки, как опасались, сида впихнуть не пыталась — уже хорошо. Однако вскоре рабочие выяснили: продовольствие, да и почти всё остальное, в расписках Немайн выходит дешевле. Скоро в городе грамота с подписью и отпечатком пальца сиды стоила дороже серебряной монеты. При этом её не прятали в сундучок, а тащили в лавку или на рынок — копить расписки, за которые сида обещала на будущей ярмарке только семь восьмых цены, никто не собирался. Лавочники же эти «плохие» деньги брали со всем удовольствием — потому как и им Немайн продавала поставляемые принцем Рисом запасы за свои расписки несколько дешевле. Убыток, но экономия серебра, так нужного на внешние закупки — и гораздо большая, чем ожидала сида.