Свет мой зеркальце, скажи… - [45]

Ситуация сложилась понятная, Рома смотрел на меня с ожиданием, а я мучилась сомнениями.

Понимала, что он не ждёт благодарности за подарок, это было бы слишком глупо, в том смысле, что за платье я бы его целовать точно не стала. И он, по всей видимости, это понимал. И поэтому его прикосновение было крепким, но пальцы едва ощутимо поглаживали моё запястье, он намекал и ждал. А у меня не хватило воли, чтобы просто уйти. Рома это понял и победно улыбнулся. За одну эту улыбку его стоило оставить ни с чем, но я сама уже ждала этого поцелуя. Хотя, это было жутко неправильно, а для моего внутреннего спокойствия даже вредно.

Но Рома меня поцеловал, и я ответила. Для самой себя назвала это минутной слабостью, которую я, без сомнения, смогу контролировать, но это было последней чёткой мыслью. Я вся отдалась поцелую, чутко прислушиваясь к своим ощущениям, и не могла отказать Роману Евгеньевичу в том, что управлять женским телом он умеет. Он меня целовал, он меня гладил, широкая ладонь поддерживала под спину, и от меня уже ничего не зависело. Я не могла спорить, потому что у меня не было голоса, не могла ему воспротивиться, потому что не было сил и возможностей, да и попросту не хотелось его отталкивать. Я на самом деле соскучилась по мужской воле и сильному плечу. Да и знала ли их когда-то? Проблема всех моих отношений с мужчинами заключалась как раз в том, что я вновь и вновь возвращалась к тому, что я за всё отвечаю и решаю. И Рома абсолютно точно угадал: я каждый раз выбирала не того мужчину и оставалась неудовлетворённой. По крайней мере, в эмоциональном плане. Всегда считала, что в моём вкусе мужчины интеллигентные, с которыми всегда можно договориться и всё обсудить, каждую мелочь. И, в итоге, все обсуждения приводили к тому, что я говорила, я поступала так, как считала правильным, а мой избранник рассеянно соглашался с моим мнением, зная, что я всё сделаю и всё устрою. А вот так, чтобы «пошёл и сделал», не спросив меня, как-то не случалось. Не в том смысле, что меня спрашивать не надо, очень даже надо, и я всегда найду, что сказать, но бывают моменты, когда хочется услышать доходчивое:

— Я уже всё сделал. — А ты после сидишь и гадаешь: хорошо, что он всё сам сделал и решил, или тебя что-то не устраивает? Но он же сделал! Это проявление характера.

Лишь бы не чрезмерно. Вот как с Ромой. Он точно совета спросить забудет, а то и не подумает.

Зато целуется очень здорово. Настолько, что это становится опасным.

Я вцепилась в его руки, которые поддерживали меня уже не за спину, а заметно ниже, и попыталась их расцепить. А вот поцелуй прервать оказалось, куда сложнее. Я попыталась увернуться, отклониться, да так, что едва не повалилась назад, спасибо Роме, что его руки всё ещё лежали на моих ягодицах, и в нужный момент он меня поддержал. Поймал меня, притянул обратно и непонимающе посмотрел. А я сдавленно кашлянула, возвращая себе способность говорить.

— Рома, ты обещал на пляж.

Он моргнул.

— Прямо сейчас?

— Да. Иначе от нашего поцелуя родятся дети. А это чисто физиологически невозможно. Так что, предлагаю сделать паузу.

— А я не против.

— Паузы?

— Детей. Я, вообще, детей люблю. А мама говорит, что мне пора.

Руки его я со своей задницы убрала, с трудом, но Рома смирился и отступил. А я решила согласиться с его мамой.

— Ещё бы тебе не было пора, тебе скоро сорок.

— Вот это было низко, Липа, и обидно. Я был занят. Я много работал. У меня не было времени заводить семью.

— Мне тебя жаль, конечно, но мне зачем всё это знать?

— Странный вопрос. Ты моя жена.

— Ты опять!.. — Я его слегка пихнула в живот, и Рома послушно сел на край кровати, освобождая мне дорогу. — Мы идём на пляж?

— Идём, если ты хочешь.

— Если ты не хочешь, я могу сходить одна. А ты… прими холодный душ.

— Сдурела? Чтобы я тебя одну на пляж отпустил? В том купальнике? Тебе охрана нужна. А лучше муж.

— Перестань набиваться мне в мужья. Ты женатый человек.

— На тебе женатый. Скажи спасибо своей родственнице.

— Обязательно скажу, — зловеще проговорила я себе под нос.

На пляже почти не разговаривали. Рома весьма успешно изображал мужа, лежал на соседнем шезлонге, дремал, опустив на глаза тёмные очки, но при этом всё видел и ситуацию контролировал. Я занималась своими делами, моим первостепенным делом был идеальный загар, а разомлевшая под жарким солнцем, разговаривать я желанием не горела. Мы только по дороге к морю поговорили о том, какие новости принёс этот день и Ян Ефимович, с которым Рома встретился по утру. Ничего интересного я не узнала, и немного загрустила. А на пляже поглядывала по сторонам, всматриваясь в загорелые лица и тела. Понимала, что надеяться увидеть Ладу среди них — из разряда невероятных совпадений и, наверное, удач, не ждала этого, но всё равно к людям присматривалась. А Рома всё больше на меня смотрел. За чёрными стёклами очков я глаз его не видела, но пристальный взгляд чувствовала. В какой-то момент он выразительно крякнул, видимо, выдержка закончилась, с шезлонга поднялся и сказал:

— Пойду, поплаваю. — А следом пальцем в меня ткнул. — Сиди здесь. Никуда не ходи и ни с кем не разговаривай.