Свет мой зеркальце, скажи… - [41]

— Ты зачем меня сюда привёз? — зашипела я на него в машине. — Чтобы я тебе алиби обеспечивала?

Рома всё ещё улыбался, полупьяно, но улыбка уже выглядела натужно. Машина, со знакомым водителем за рулём, тронулась с места, Ян Ефимович остался у ресторана, а Рома улыбаться перестал. Посмотрел на меня в полумраке, и только проговорил негромко, но выразительно:

— Липа, закрой рот.

Я не возмутилась, возмущение через беспокойство пробиться не смогло. Только отвернулась от Ромы, уставилась в затылок молодого водителя. А Рома меня за шею обнял. Был не трезв и оттого не контролировал свою силу, и поэтому объятие его было достаточно крепким, я невольно упала ему на грудь. В первый момент неловко забарахталась, но объятие не ослабло, и я затихла, выбраться всё равно бы не получилось. Рома наклонился к моему лицу, дыхнул на меня запахом коньяка, и прошептал, я даже чувствовала, как губы его шевелятся, он ими к моей щеке прижимался.

— Молчи сейчас. Ты ведь умная девочка?

Я молчала, ждала, когда он меня отпустит. Но Рома не торопился. Навалился на меня, дышал горячо и молчал. Я даже подумала в какой-то момент, что он заснул. Шевельнулась, Рома вздохнул, чуть отодвинулся, я уже ждала, что отпустит, но он вдруг поцеловал меня. Дыхание жаркое, пьяное, и никакой осторожности или вопроса в его поцелуе не было. Языком мои губы раздвинул, руку мою перехватил, когда я предприняла попытку вырваться, прижал её к сидению, плечом прижал моё тело, и мне ничего не оставалось, как сдаться ему. Приняла его поцелуй, даже потерялась в нём, но особо поощрять не стала. Никакого открытого проявления желания или страсти, хотя, надо признать, что внутри что-то шевельнулось. Волнительное, тягучее, тёплое. И его губы и дыхание, ставшая чуть колючей щека, всё доставляло удовольствие. Оно будто кололо острыми, короткими иголками куда-то под лопатку, и я первая же этого испугалась, и всё-таки сумела Рому оттолкнуть от себя. Но попросила вполне миролюбиво, даже чуть смущённо, кивнув на водителя.

— Отпусти, Рома.

Он после недолгого осмысливания отпустил, отодвинулся, а я аккуратно вытерла губы. Сердце колотилось, и униматься не собиралось.

Но поцелуй атмосферу совсем не разрядил. Мы молчали, и даже когда вышли у Олимпийского парка, решив прогуляться до своего отеля, молчали. Вокруг отдыхающие, огни, после жаркого дня пришла долгожданная прохлада, и люди заметно взбодрились. Кто-то сидел в кафе, кто-то танцевал и подпевал уличному оркестру, кто-то собрался компаниями, люди отдыхали и смеялись. А мы шли мимо них и молчали. Правда, Рома меня за руку взял. Но я была уверена, что просто боялся моего бегства.

— Ты колье не потерял?

— В кармане.

— Господи, мне плохо от одной мысли, сколько оно стоит, а ты несёшь его в кармане!..

— А что мне с ним делать прикажешь? — огрызнулся он.

— Да делай, что хочешь, — не осталась я в долгу.

Рома был недоволен, пальцы крепче обхватили мою ладонь, а он сам направился к воротам отеля. Я спорить не стала. Не с такими ценностями по улицам гулять.

Но оказавшись с глазу на глаз в номере, стало только хуже. Я босоножки скинула, присела на кресло в гостиной, а сама с настороженностью наблюдала за Ромой. Тот, к моему неудовольствию, открыл дверцу бара и достал бутылку коньяка. Что за сервис, чересчур навязчивый? Все тридцать три удовольствия в номере.

— Собираешься продолжать? — спросила я, и тут же себя отругала, но было поздно, на меня уже устремили въедливый взгляд.

— Собираешься мне запретить?

Я отвернулась, притворно фыркнула.

— Да пей, мне-то что. Только колье в сейф убери, а то завтра хватишься, а я искать не буду.

— Ты думаешь, я алкаш?

— Не знаю. И не хочу знать.

— Фу-ты ну-ты, — проговорил он мне в спину, когда я мимо него на балкон прошла. Там было приятно свежо, слышался шум волн невдалеке, а внизу огни и люди. Музыка, смех и миллион огней. Я оперлась на балюстраду и стала смотреть вниз.

— Ты думаешь, что я ревную?

Вспомнилась фраза из известного фильма: «Когда я пьяный — я буйный». Насчёт буйства пока до конца не ясно, но то, что покоя и расслабленности в Романе Евгеньевиче в алкогольном дурмане нет, это к гадалке не ходи.

Но сказала я ему правду, так и не повернувшись к нему.

— Я так не думаю. Я думаю, что ты злишься. А злость не слишком хороший советчик.

— Плевать я хотел. Слышишь? Я всё равно её найду. И шкуру с неё спущу. Потому что заслужила, потому что сука, потому что врала мне почти год!..

Я повернулась к нему.

— Не кричи.

Рома ткнул в меня пальцем.

— А ты её защищай больше!

— Я не собираюсь её защищать, Рома! Но она моя сестра! Что ты хочешь от меня? Чтобы я носилась с тобой по городу, и строила кровавые планы? Как ты?

— Я не строю никаких планов!

— Тогда зачем ты её ищешь? Зачем мы, вообще, сюда приехали? Ты мог бы попросить Яна, он бы всё сделал, сам бы их нашёл.

Рома стоял передо мной хмурый, смотрел грозно и недовольно, потом вспомнил про бокал с виски, и отхлебнул. А ответ нашёл не слишком убедительный.

— Я должен лично всё контролировать.

— Да ничего ты не должен, — расстроилась я. — Ты приехал её искать. И меня сюда притащил. Для алиби.

Он зло хмыкнул.