Свет молодого месяца - [7]
Джеймс Гульд сидел, покачивая головой; Хорейс понимал, что в его душе происходила, видимо, борьба. Удалось ли ему затронуть логическое мышление отца, его принципы справедливости, верности друзьям?
— Они обошлись с нами как с приготовишками в начальной школе, отец. — Он стукнул кулаком по ладони для большей выразительности. — Не так как со студентами университета, понимающими, что они делают. В то утро, когда нам дали еще одну возможность, эти девять были исключены! Им не дали возможности отречься. Клянусь тебе, мы были согласны уступить во всем, если бы нашим товарищам, которых так несправедливо выделили для наказания, была предложена та же возможность. Мы готовы были согласиться на все, кроме бесчестного, холодного предательства по отношению к нашим друзьям. На это мы не могли согласиться, и нам пришлось уйти.
Хорейс прошел назад к окну, высказав все до конца, усталый и облегченный. Он привел свои доказательства; теперь пусть его отец решает. Сам он уже твердо решил: он больше никогда не пойдет ни в одно учебное заведение.
Дождь почти прекратился, сквозь забрызганное окно он долго смотрел, как по бокам длинной аллеи покачиваются апельсиновые деревья, посаженные его сестрой Мэри. Потом он поднял раму и слушал почти забытые ночные звуки острова — кваканье и посвистывание болотных лягушек и тоскливый зов ночной птицы.
Через некоторое время он услышал, как отец слегка охнул, с трудом поднимаясь с кресла. В следующую минуту он подошел к Хорейсу и обнял его за плечи.
— Сын, из тебя получится выдающийся юрист.
Хорейс застыл в напряжении.
— Кажется, мне теперь все ясно, — продолжал отец. — Это трагично, но в конечном счете ты поступил как порядочный человек. Бывают положения, когда нет выбора между белым и черным. Иногда приходится выбирать серое. Однако, ты ушел с честью, и теперь имеешь возможность поступить в другой университет и реализовать свою мечту, стать юристом.
Хорейс продолжал смотреть на мокрые, неясные очертания деревьев. Его голос прозвучал ровно, почти жестко.
— Папа, я тверд в том, что я сказал. Я покончил с университетом. Эти девять виноваты не больше меня. Но они не смогут поступить в университет. И я не стану поступать. И, хотя это тебе больно слышать, я никогда не мечтал о том, чтобы стать юристом. Это твоя мечта. А я не знаю, чем я хотел бы заниматься.
Джеймс Гульд медленно повернулся и, хромая, подошел к своему креслу. Он сел, тяжело опустив согнутые худые плечи, руки его бессильно висели между коленями.
Хорейс сказал с другого конца комнаты:
— Не пробуй уговаривать меня, отец. Это ни к чему не приведет.
Отец заговорил ровно, без всякого волнения.
— Я знал, что это бесполезно, еще до того, как предложил это тебе. Я считаю, что незачем ставить перед тобой еще одну стену, о которую бы ты расшибался. Я заставил твоего брата сделать как я хотел. Тебя я заставлять не буду, даже несмотря на то, что ты несовершеннолетний.
— И я не останусь на Сент-Саймосе, папа.
Хорейс следил за лицом отца. Его выражение не изменилось. Вскоре старик встал, потер колени, потянулся и, хромая, пошел к лестнице, выходившей к передней. Он взял один из подсвечников, стоявших внизу у лестницы, зажег его от свечи, горевшей там, попрощался и начал с трудом подниматься. На половине лестницы он нагнулся над перилами и посмотрел на Хорейса.
— Я думаю, сын, мне будет не трудно найти тебе работу в торговых предприятиях в Саванне. Мой агент Фрэнк Лайвел завтра зайдет по пути из Сент-Мэри. Я с ним поговорю об этом.
Глава III
На следующее утро Мэри Гульд проснулась раньше, чем позвонил колокол плантации в пять часов, но не позволила себе встать. Никто не пошевелится до колокола ни в большом доме, ни в остальном жилье. Она стала обдумывать, что ей сегодня надеть; обычно, правда, Мэри об этом не заботилась. Но сегодня необычный день, — Хорейс был дома. Она наденет свое новое голубое батистовое платье, едва достигающее лодыжек, как, впрочем, и все ее платья, потому что Мэри терпеть не могла одежды, мешавшей двигаться. К платью она приколет желтую кружевную косынку. Правда, с прикалыванием придется повозиться, но Мэри готова сделать все, что от нее зависит, чтобы его возвращение оказалось праздничным событием. Даже если Хорейс приехал из-за неприятностей в Йеле, она устроит все так, чтобы он был рад, что находится дома.
При первом звуке колокола она спрыгнула с высокой кровати, перепрыгнув через ступеньки, и, пробежав по темной комнате, откинула занавеси индийского ситца, закрывавшие открытые окна. От тряпья, тлевшего на земле, — это было средство против москитов — почти не ощущалось едкого запаха. Оно погасло под дождем. Мэри глубоко вздохнула и потянулась. Она слышала, как падают капли с дубов и кедров у поворота дорожки, но дождя уже не было.
Высокая стройная молодая женщина зажгла свечу, отбросила ночную сорочку и начала умываться перед умывальником, энергично, не по-женски плескаясь в мыльной воде.
Мэри был двадцать один год, и уже в течение пяти лет она взяла на себя большую часть той тяжелой ответственности, которая обычно считалась уделом хозяина плантации. Сестра ее покойной матери, двадцатидевятилетняя тетя Каролина, управляла домом. Она боялась змей, и ее раздражали оводы, и поэтому она мало времени проводила вне дома, особенно летом. Мэри и Каролина хорошо относились друг к другу и были вполне удовлетворены разделением обязанностей, выпавших на их долю после смерти Джейн Гульд и из-за ревматизма Джеймса Гульда, превратившего его в калеку.
Юная итальянка Катриона Сильвано всю жизнь мечтала о том, как будет выступать перед самой изысканной европейской публикой. И она не променяла бы свою мечту ни на что, если бы в ее жизнь не ворвался словно вихрь Питер Карлэйл, обаятельный англичанин, аристократ до мозга костей. Талантливая певица встает перед выбором: что предпочесть – страсть или исполнение мечты…
У смертного одра деда шотландка Сабрина Веррик поклялась исполнить его последнюю волю — позаботиться о младшем брате. Однако как сделать это, если родной дом разграблен английскими завоевателями, нет ни гроша в кармане и все, чем она жила раньше, погибло в пожаре войны? Отважная девушка решается на безумный шаг — сделаться разбойницей и грабить богатых англичан, не испытывая и тени жалости. Но однажды жертвой прелестной грабительницы оказывается совершенно неотразимый Люсьен, герцог Камарей…
Спасая от виселицы бандита Джейка Бэннера, Кэтрин Логан всего лишь хотела подарить ему еще один шанс, а подарила… свое сердце.
Сэр Николаc Боваллет — потомок знатного рода и знаменитый пират. Однажды, в жестоком бою, он захватывает испанский галеон, и среди пассажиров корабля оказывается прекрасная сеньора. Бовалле и Доминика испытывают друг к другу одновременно вражду и непреодолимую страсть. Но любовь побеждает...
Она — Констанция Морлакс, самая богатая наследница Англии. Блестящая красавица с лучистыми глазами, она оказывается втянутой в жестокую «игру» короля Генриха I за власть. Ей приходится вернуться в Уэльс, где она становится жертвой преступника, сбежавшего из заключения, вломившегося в ее спальню и покорившего ее своими любовными прикосновениями.Он — загорелый белокурый Адонис, чье опасное прошлое заставляет его скитаться по стране. Он избегает сетей врага — только чтобы найти женщину, чьи поцелуи жгут его душу.
Быть музой поэта или писателя… Что это — удачная возможность увековечить свое имя, счастье любить талантливого человека и быть всегда рядом с ним, или… тяжелая доля женщины, вынужденной видеть, из какого сора растут цветы великих произведений?.. О судьбах Екатерины Сушковой — музы Лермонтова, Полины Виардо — возлюбленной Тургенева, и Любови Андреевой-Дельмас, что была Прекрасной Дамой для Блока, читайте в исторических новеллах Елены Арсеньевой…
«Звуки музыки» — это правдивая история, которая легла в основу получившего широкую известность одноименного фильма Голливуда, — о чрезвычайно дружной сплоченной семье, где счастье и успех всегда основывались на святых чувствах любви и верности.