Свет молодого месяца - [57]

— Боже правый, это маленькая Среда! Хорейс, ее убили!

Он смотрел на искалеченное тельце, невольно удивляясь силе крика, исходившего от такой маленькой девочки.

— Кто это сделал, Мэри? Кто мог совершить такое? — Хорейс подбежал к краю густого леса. Несколько стеблей потемневшей осоки и немного саженцев эвкалиптов недавно были сломаны. — Тот, кто это сделал, убежал, видимо, в лес по направлению к Эбботам, — шепнул он, — у него вдруг пропало желание говорить громко.

Кто-то позвал Мэри по имени, и, повернувшись, они увидели, что к ним по дороге спешат миссис Эббот и маленькая Дебора. Они быстро подошли к своим соседкам, и Хорейс поддержал женщину, которая, казалось, вот-вот упадет в обморок. Мэри обняла Дебору и повернула ее спиной от кровавого зрелища.

— Он — он в нашем лесу, — шепнула Мэри. — Мы — слышали — крики. Посади ребенка на Долли с собой, брат, — сказала Мэри, — и отвези ее к нам. Я привезу миссис Эббот. Тебе надо взять ружье и несколько человек с собой.

Хорейс помог миссис Эббот сесть на лошадь с Мэри, поднял испуганную девочку на Долли, вскочил на нее сам, и, крепко держа Дебору одной рукой, поехал по возможности быстро к конюшне.

Менее, чем через час Хорейс, Джули и его отец, муж Ларней Джон развернулись по берегу ручья Денбар на земле Эбботов. Все были вооружены. У Хорейса был пистолет Джеймса Гульда, у Джули и Джона — кремневые ружья. Закон Джорджии запрещал неграм иметь огнестрельное оружие, но Джули и Джон были людьми надежными и хорошо знали и лес и болота, а это сейчас было необходимо.

Они решили начать свои поиски в высоких камышах вдоль соленого ручья, а также в сухом болоте, — человек мог вполне спрятаться там, лежа ничком. Первые несколько минут после того, как они разошлись, Хорейс слышал шаги Джули по сухому валежнику к югу от себя, и шаги Джона к северу. Потом они ушли далеко, и мысль, что он может встретиться с убийцей один на один, сильно поразила его. Сердце у него колотилось, когда он дошел до северного берега ручья Денбар и притаился в высокой траве, прислушиваясь. Он никогда раньше не замечал, сколько неожиданных звуков слышно в болоте. Все травы шелестели по разному, когда ветер, с наступлением прилива, дул и пробирался среди сухих, жестких стеблей. Внезапное кудахтанье болотной курочки вызвало дрожь во всем его теле. Откуда-то из болота, совсем недалеко от него поднялась стая дроздов-белобровиков и начала звенеть и свистеть на лету подобно сотням колокольчиков и дудок. Они улетели к югу и снова опустились в болото, и он почувствовал облегчение, ничего невозможно было расслышать из-за гама, поднятого дроздами. Небольшие крабы удирали из-под его сапог; он брел у края воды, внимательно следя за высокой травой на другом берегу узкого ручья. Этот человек мог подползти к нему сзади по сухому болоту, а он не мог следить в нескольких направлениях одновременно. Он был рад, что начинается прилив. Если этот негр спрятался в мокром болоте или близ него, прилив выгонит его. Хорейс ждал, взведя курок пистолета, и чувствуя, как у него пульсирует кровь в горле. Он ничего не увидел и решил осторожно пробраться вниз по берегу ручья, чтобы быть уверенным, что убийца не прячется в траве на противоположной стороне. Он мог потом вернуться и обыскать болото, находившееся позади него. Мысль, что этот человек может быть следит за ним сзади в этот самый момент, вызвала у него озноб. Но он заставил себя продолжать поиски.

Ему случалось видеть, как люди умирали в дуэлях, видеть самоубийц в Новом Орлеане, но здесь было совсем другое. Это должен был быть сумасшедший. То, что он совершил зверское убийство на Сент-Саймонсе, как-то усиливало страх Хорейса. Ужасно было испытывать такой страх дома, на острове, где все чувствовали себя в безопасности.

Он заметил какое-то движение в высокой траве справа от него; потом услышал шум камышей. Он стал дышать ртом, чтобы вдохнуть побольше кислорода. Трава в болоте медленно отклонялась то в одну, то в другую сторону. Это что-то меньше человека, сказал он себе, но не рискнул стрелять. Это двигалось слишком медленно, слишком ровно для дикого кабана; слишком большое для енота или опоссума. Это должно быть большая змея, решил он и осторожно ступил назад, пока не удостоверился, что прав. Это действительно было змеей, восьмифутовым водяным щитомордником, медленно ползшим к освещенному солнцем месту в иле. Хорейсу ничего не оставалось, как тихонько обойти щитомордника и надеяться, что он удовлетворится солнечной ванной в меркнущем свете близкого вечера. Хорейс вернулся на берег ручья примерно на пятьдесят футов дальше и увидел, что какое-то другое, более грузное существо ползет к нему через высокую траву. Не прочь от него, а именно к нему. Он знал, что аллигатор не двигался бы так неуклюже. Потом он увидел черную курчавую голову, рваную рубашку, худые темные руки. Это был негр, ползший на животе. Хорейс нацелил дрожащей рукой тяжелый пистолет и ждал, идя на риск, в расчете, что у негра не было оружия, кроме ножа. Его лицо было в холодном поту. Существо, ползшее к нему сквозь густую траву, не издавало ни звука. Хорейс шагнул к нему, и тогда послышался жалобный скулящий, всхлипывающий звук; негр поднял голову и Хорейс увидел его искаженное лицо. Он плакал.