Свет молодого месяца - [40]

— Слышу, конечно. Рина скоро прибудет. Джули поехал за ней рано утром.

Джим схватился за голову.

— Надо мне было поехать самому, чтобы было быстрее. Мэри, а что, если Рина больна, или занята в другом месте? Вдруг она не приедет?

— Она будет здесь с минуты на минуту. А о Джули ты нехорошо сказал. Ведь ты же знаешь, что он спешит изо всех сил. Рину нелегко сдвинуть с места.

— Не читай мне нотаций и выйди из-за этой несчастной розы! Как ты можешь быть такой бессердечной, — возиться с розами, когда Алиса, может быть, умирает?

— Она не умирает, а я не бессердечная. Я нервничаю. А что еще мне делать? Еще не время, — тетя Каролина у нее. Ларней тоже была бы, если бы она позволила негритянке находиться у нее в комнате. — Мэри обошла большой куст. — Джим, Рина ведь тоже черная.

— Господи, как будто я об этом не знаю, сестра.

— Она знает, что доктор не может приехать? Она позволит ей ухаживать за собой?

Джим схватил ее за руку.

— Это твоя задача. Ты единственная, кто может убедить ее, что помощь Рины означает разницу между жизнью и смертью и для нее, и для ребенка. — Его пальцы вцепились в ее руку. — Ты постараешься уговорить ее, да, Мэри? Ты это сделаешь ради меня, не правда ли?

Услышав стук подъезжающей повозки, они бросились бежать. Мэри помогла Рине сойти, потом потянула ее к дому и наверх, в комнату Алисы.

В желтой солнечной спальне крики Алисы были почти невыносимы. Ее веки были тесно сжаты, она цеплялась за постельное белье подобно животному, ищущему, куда бы спрятаться. Рина, казалось, ничего не замечала. Не торопясь, полностью владея положением, негритянка уверенно проверила приготовления, сделанные Каролиной: «Чистое белье, теплые одеяла, кипяток». Называя каждый предмет, она понюхала одеяла и белье, чтобы проверить, насколько они чисты, потом сунула искривленный палец в воду, пробуя температуру. Мэри начало казаться, что Рина никогда не приступит к делу. «Отвернитесь», — приказала старуха. Каролина предупредила Мэри об этом. С ритуалами Рины надо было считаться, и они отвернулись, делая вид, как будто не знают, что она вынимает из кармана передника свои «родильные бусы» и острый нож. «Родильные бусы» она вложила в свою белую полотняную блузу. Потом встала на колени и забросила нож далеко под кровать, чтобы отрезать боль. Когда негритянка встала, Алиса открыла глаза и крикнула: «Уходи отсюда!»

Мэри смотрела, как Рина встала, спокойно поглядела скошенными глазами на больную, потом, прихрамывая, подошла к ближайшему стулу и села.

— Мэри Гульд, убери ее отсюда! Я умру, если она прикоснется ко мне!

Крики начались заново; сейчас это была скорее истерика, чем боль. Мэри беспомощно взглянула на Рину и на тетю, потом решилась. Резким движением — почти пощечиной — она зажала рот Алисы, заставив ее замолчать. — Ты умрешь, если она не поможет тебе. И ты, и твой ребенок умрет. Здесь некому помочь тебе, кроме Рины, а она обязательно поможет.

Глаза Алисы были так безумны, выражали такой страх, что Мэри чуть не ослабила руку, но все же заставила себя по-прежнему крепко зажимать ей рот. Если ей удастся сохранить власть над невесткой еще немного, то, может быть, бедняжка сможет овладеть собой.

— Алиса Гульд, — повторила Мэри так властно, как могла, — Джим не может достать доктора. Если Рина не поможет тебе, и ты, и ребенок, оба можете умереть. Я не позволю тебе так поступить с моим братом.

Мэри следила за тем, как испуганными глазами Алиса обвела комнату, задержав взгляд немного дольше на Рине, спокойно покачивавшейся на стуле около каминной доски. Рина встретила ее взгляд уверенно, кивнула, подняла руку как бы в знак приветствия и вежливо улыбнулась. Мэри почувствовала, что напряжение ее невестки ослабло. Когда она наконец сняла руку, Алиса закрыла глаза и по щекам ее скатились крупные слезы. Это было выражением покорности.

— Не ради Джима, — прошептала она так тихо, так что ее слышала только Мэри. — Не ради Джима. Ради ребенка.

Мэри выпрямилась.

— Она теперь позволит тебе помочь ей, Рина, — сказала она.

Рина кивнула.

— Слышала, она не любит негров.

— Ну, — запинаясь, говорила Мэри, — она, понимаешь ли, это ее первый ребенок, и… она боится.

Прежде чем ответить, Рина пожевала своим беззубым ртом, как будто у нее был кусок, который надо разжевать и проглотить.

— Никогда ребенка не упустила.

— Ни одного? — спросила Каролина изумленно.

— Ни одного, — ответила Рина. — Некоторые потом умирают, не моя вина.

Мэри заметила слабую улыбку тети, поняла, что Каролина и Рина отлично справятся, и, всей душой жалея Джима, вышла. Никто не должен знать о том, что сказала Алиса, но Мэри никогда этого не забудет.

Она нашла брата в переднем дворе, он обкладывал ее розы соломой.

— Алиса позволит Рине помочь ей, Джим.

Он вздохнул, и впервые со времен его детства Мэри увидела в его темных глазах слезы.

— Что же это ты такое сказала ей, сестра?

— Я закрыла ей рот и так держала, пока она не овладела собой, вот и все.

— Вот и все! Это чудо. А ребенок?..

— Нет, еще нет. Рина спокойно ждала в кресле-качалке, когда я уходила. Тетя Каролина там. Алиса спокойна. Я сочла мое присутствие ненужным. Я думаю, я тебе нужна больше, чем я нужна ей.