Свет моей души - [11]

Он засмеялся.

Она забралась на сиденье и повернула ключ зажигания.

— Хотя мы могли двигаться и в противоположном направлении.

Данк захлопнул дверь, но не успела Бет дать газ, как он невозмутимо спросил:

— Пообедаем?

— Простите, что?

— Нам обоим надо поесть. На этой неделе вы у меня еще не были. Могу предложить полный холодильник полуфабрикатов и скромную кухню.

— Не знаю…

— Ничего больше. Только еда и скромная беседа.

Она выгнула бровь и улыбнулась.

— В самом деле?

— А разве я вел когда-нибудь нескромные беседы?

— Еда и беседа. Что ж, если вы даете честное слово…

— Вы заключили выгодную сделку. Поезжайте за мной прямо к дому, там и поедим. Я не особенно искусный повар, но придется довольствоваться тем, что есть в здешней кулинарии, пока я не найду человека, который согласится мне готовить.

Смех удивительно шел ей.

— Вам мало, что я везла вашу лодку с одного конца побережья Мэн до другого?

— Что ж, для Бет Менсон это обычно дело.

— Так вот почему вы меня поцеловали? Хотели подкупить, чтобы я согласилась вам готовить?

— Ничего удивительного. Если бы вы знали, до чего мне надоела собственная стряпня.

— А что у вас в холодильнике?

— Все что душе угодно.

Она долго барабанила пальцами по баранке и наконец повернулась к нему.

— Если вы обещаете не приставать, я помогу вам готовить обед.

— О чем тут толковать? Человек должен есть!

Всю дорогу Данка не оставляло предчувствие чего-то приятного. Однако это предчувствие по мере приближения к дому сменялось угрызениями совести. Неизвестно, думала ли Бет о реакции соседей, но, судя по всему, она была рада приглашению. Раз пять он посматривал в зеркало заднего вида и следил за едущим следом пикапчиком. Эта женщина умела вносить в самую пустячную беседу что-то свое, придавать ей какой-то неуловимо чувственный оттенок. В любом их споре ощущалось возбуждение.

Он остановился под портиком у ворот, и Бет припарковалась рядом. Лучи осеннего солнца освещали верхушки деревьев. Данк повел девушку к дому.

— Ах, служебный вход… — промурлыкала она. — Не грех бы повесить здесь соответствующую табличку со стрелочкой…

Пока Данк вставлял ключ в замок, у него горели уши.

— Когда-то через эту дверь нам доставляли на дом продукты. — Он побледнел. — Вам что, приходилось здесь работать?

— По правде говоря, да…

— О Боже…

— С тех пор мало что изменилось. — Бет миновала прихожую и улыбнулась ему. — Беру свои слова назад. Вы убрали плиту со сломанными горелками и поставили вместо нее микроволновую печь. — Она указала на вереницу дверей. — Если я правильно помню, это чулан, черный ход, а та дверь ведет в комнату прислуги и ванную.

— Почему вы ничего не сказали?

— А что я должна была сказать?

— Помогайте, — пробормотал он и выругался про себя.

— Что вы имеете в виду? Я должна помочь вам готовить обед или выпутываться из неловкого положения?

— А вам не кажется, что это одно и то же? Черт побери, я прошу вас приготовить обед, а вы, оказывается, знаете дорогу на кухню не хуже меня…

Она зарделась.

— Что ж, Данк, вам известно, кто я и откуда. Мне известно, кто вы и кем были прежде. Если вы стесняетесь того, что пригласили пообедать свою бывшую служанку, то вам лучше проводить меня к пикапу.

— Бет, я думал только о вас.

— Может быть, мне здесь действительно немного не по себе.

— Прошу вас, не надо.

— Я не думала, что это чувство будет таким сильным.

— Вам следовало предупредить меня. — Он порывисто положил руки ей не плечи. — Или вы это сделали нарочно? Чтобы приехать сюда и поставить меня в дурацкое положение?

5

Его прикосновение заставило Бет пожать плечами.

— Нет, я никогда…

Она подняла руку и погладила его по щеке.

В следующее мгновение его губы прижались ко рту девушки, а руки обвили спину. Ее удивление сменилось приступом желания, острого, словно колючая проволока. Данк тихонько водил кончиком языка по нежному краю ее губ. Руки Хаммела спустились ниже, и девушка оказалась прижатой к его груди. Он медленно поглаживал ее бедра. Тело Бет таяло от блаженства. Его пронизывало забытое тепло, и она, затаив дыхание, наслаждалась этим ощущением.

Бет жадно целовала его, полностью отдавая себе отчет, как это безрассудно. Когда девушка сумела перевести дыхание, она поняла, насколько тесно прижалась к нему, и отпрянула.

— Кажется, мы собирались заняться обедом! — воскликнула она.

— По-моему, вы не слишком рвались его делать. Как и я.

— Вы ошиблись.

Данк отошел к противоположной стене кухни.

— Я должен узнать правду, даже если она убьет меня. — Его голубые глаза потемнели, рот крепко сжался. — Во-первых, я хотел бы знать, почему вы согласились прийти сюда.

Она пыталась казаться равнодушной.

— Все то же старое любопытство. Вы всю жизнь были обольстителем, Данк. Таким вы и остались.

Он не протестовал.

— Черт возьми, я бы помнил. Если бы я видел, что вы работали в этом доме, я бы запомнил вас. По крайней мере, я бы знал, что вы дочка Менсона.

Она затаила дыхание.

— Это комплимент?

— Это констатация факта. Вы околдовали меня с первого взгляда, когда я три недели назад пришел на лодочную станцию. В женщине, которая умеет, не моргнув глазом, выносить оскорбления и одновременно успокаивать ворчунов, есть что-то невероятно сексуальное.