Свет без тени - [85]

– Зря выслуживаешься! – неожиданно проговорил Наоэ – тихо, но очень отчетливо. – Какой же ты все-таки маменькин сынок!

Кобаси удивленно взглянул на него, но тут же опустил глаза. Акико Наканиси, забыв о работе, испуганно смотрела то на одного, то на другого.

Наоэ взял со стола историю болезни, перелистал ее. Затем глухо сказал:

– Старуха знает, что он не поправится. Ставь капельницу.

– Какую капельницу?

– Вводи ему подкрашенную глюкозу.

– Подкрашенную? Зачем?

– Чтоб раствор был красного цвета.

– Не понимаю.

– Чтоб было похоже на кровь. – Наоэ не скрывал раздражения.

– Но это же надувате… – Кобаси осекся. Наоэ, сложив руки на груди, смотрел в окно.

– Вы предлагаете пойти на обман? Делать вид, что продолжаем переливание крови?

– Совершенно верно.

– Нет, это надувательство, обман. Это недостойно врача!

– Достойно, недостойно… Не в том проблема. Выхода другого нет.

– Но… – Кобаси смотрел на Наоэ так, будто видел перед собой чудовище. – Старик же сразу умрет… – Глупо было объяснять это Наоэ, но Кобаси не мог удержаться. – Неужели вам все равно?

– И переливание может продлить ему жизнь не более чем на несколько месяцев.

– Это бесчестно – приближать его смерть!

– Бесчестно? – Наоэ подошел к Кобаси вплотную. – Ты говоришь: бесчестно? – Он оглядел Кобаси с такой ненавистью, что тот даже попятился.

– Разве не так? – растерянно пробормотал Кобаси. – Разве подкрашенная глюкоза – это честно?

– Когда ничего сделать нельзя, надо дать человеку возможность умереть спокойно. Конечно, тебя подкрашенная глюкоза не обманет, ты знаешь всю правду. А Уэно и его жена – не знают. Пусть они верят, что было сделано все.

Кобаси задумался. Может, в словах Наоэ есть доля истины? Нет. Для врача этот путь неприемлем. Существует же чувство долга!

– Врач обязан оказать больному помощь – сделать для него все возможное, – упрямо сказал Кобаси. – А если возможности ограниченны – должен хотя бы на день продлить ему жизнь.

– Посылка верна. – Только посылка?

– К сожалению, наш мир не идеален.

Кобаси понимал это и все равно согласиться с Наоэ не мог.

– Врач, – возразил он, – должен быть прежде всего гуманистом.

– Ах, гуманистом? – Наоэ язвительно улыбнулся и сел поудобнее, нога на ногу. – А тебе хорошо известно, что значит быть гуманным?

– Известно. Это значит – бережно относиться к человеческой жизни вообще, значит – любить ближнего…

– Ты не путаешь гуманизм с состраданием?

– Нет, не путаю. Любому существу надо помогать поддерживать жизнь, пока она теплится в человеке.

– Поддерживать жизнь… Хм… – Наоэ криво усмехнулся. – Значит, гуманизм, по-твоему, состоит в том, чтобы поддерживать жизнь. Как жить – неважно, только бы жить.

– Конечно, могут быть особые обстоятельства, но как принцип все, что я сказал, верно.

– Да… Ты так ничего и не понял. В своих университетских клиниках вы оторваны от реальной жизни.

– Отчего вы так решили? – Кобаси недавно пришел в «Ориентал» из университетской клиники, и слова Наоэ задели его за живое.

– Чтобы стать настоящим врачом, мало изучить медицину; надо знать и философию, и разбираться в этике, и принципы медицинской практики помнить назубок. Надо еще знать, как помочь человеку умереть.

– Помочь умереть?!

– Именно. Порой больному нужно помочь примириться со смертью, чтобы ни он сам, ни его близкие не упрекали себя, да и нас…

– Такого курса нам в университете не читали. Программа не предусматривает…

– Если бы такой курс существовал, я бы наверняка был ведущим специалистом. – Наоэ потер ладонями впалые щеки.

– Курс по подготовке убийц?

– Увы!.. Каждый врач в чем-то убийца; пока еще весьма часто его профессиональные обязанности состоят в том, чтобы убедить безнадежно больного в неотвратимости смерти.

– Но наше призвание – спасать жизни! И действительно, мы же вырываем людей из когтей смерти!

– Спасаем? – Наоэ смерил Кобаси неприязненным взглядом. – Мы не спасаем. Спасается сам человек – тот, в ком еще не иссякли силы бороться. А врач лишь в нужный момент протягивает ему руку помощи. И не более.

– Во всяком случае, настолько принижать роль врача…

– К сожалению, порой приходится. – Наоэ поднялся со стула. – Ну, я пошел.

– А что же с Уэно?.. – начал Кобаси, но Наоэ не дал ему договорить.

– Ты его лечащий врач, и больше я тебе ничего не скажу. Делай как знаешь.

– Если я… последую вашему совету, что мне потом говорить Уэно и его жене?

– Через день-два состояние больного ухудшится. Вот и скажешь тогда: мы сделали что могли, но – увы! – бесполезно.

– А как часто вводить ему эту… красную жидкость?

– Как и до сих пор: утром и вечером. Двух раз, думаю, достаточно. Станет хуже – ставь капельницу чаще, увеличивай дозу. Главное, чтобы и больной, и старуха его были уверены, что проводится интенсивное лечение.

– Сколько он протянет без переливания крови?

– Думаю, дней пять-шесть.

– Вы вернетесь пятого?

– Возможно.

– А можно вам позвонить в Саппоро?

– Я остановлюсь в гостинице G., меня легко будет найти через справочное бюро.

– Возвращайтесь скорее.

– Да-да.

Наоэ направился к двери, но вдруг остановился. Резко обернувшись, он неожиданно ласковым, мягким взглядом оглядел всех – Кобаси, Акико Наканиси. Затем решительно распахнул дверь и вышел в коридор.