Сверстники - [20]

– Будь это кто другой, а не Лем, я бы постыдился нести его домой, – пробормотал Пенни. – Ну, а с Лемом я должен поквитаться – за кличку, которую он мне дал.

– Ты сказал ему правду.

– Слова мои были прямы, но намерения кривы, как река Оклавохо.

– А что он сделает, когда узнает?

– Захочет стереть меня в порошок. А потом, я так думаю, будет смеяться. Ну, всего доброго, сын, до завтра. Веди себя хорошо.

Форрестеры вышли его проводить. Джоди махал отцу рукой с каким-то неведомым дотоле чувством одиночества. Его так и подмывало окликнуть отца, побежать за ним, взобраться в седло и вернуться с ним домой, в уют росчисти.

– Енот ловит рыбу в луже, Джоди! Пойдём поглядим! – позвал Сенокрыл.

Он побежал к еноту. Зверёк плескался в небольшой луже, ища своими человеческими руками что-то такое, к чему его мог направлять только инстинкт. Джоди проиграл с Сенокрылом и енотом весь остаток дня. Он помогал чистить ящик белки, помогал строить клетку для искалеченного кардинала. Форрестеры держали бойцовых петухов, таких же диких, как они сами. Куры клали яйца по всему близлежащему лесу, в непролази ежевичных кустов, под грудами валежника, и змеи поедали столько же яиц, сколько птенцов высиживалось. Вместе с Сенокрылом Джоди ходил собирать яйца. Они застали одну курицу на кладке. Сенокрыл подложил ей найденные яйца. Всего набралось пятнадцать.

– Это хорошая наседка, – сказал Сенокрыл. Похоже было, все подобного рода дела лежали на нём.

Джоди вновь страстно захотелось, чтобы у него был какой-нибудь зверёк, свой, собственный. Однако по прошлому опыту он знал, что лучше не раздражать мать ещё одним ртом, сколь бы мал этот рот ни был. Сенокрыл говорил с несушкой:

– Теперь оставайся на гнезде, слышишь? Высиди из всех этих яиц цыпляток. На этот раз я хочу жёлтых, а не чёрных.

Они повернули назад, к дому. Енот с криком выбежал им навстречу. Он вскарабкался вверх по кривым ногам и спине Сенокрыла, обхватил лапами его шею и удобно устроился на ней. Прикусив зубами его кожу, он с нарочитой свирепостью замотал головой. Сенокрыл позволил Джоди донести зверька до дому. Енот глядел на него блестящими вопрошающими глазами, понимая, что перед ним чужой, но в конце концов признал его за своего.

Форрестеры рассыпались по своей земле, занятые делами, и делали они их неспешно, как бы походя. Папаша и матушка Форрестеры продолжали спать в своих креслах. На западе алело закатное солнце. В доме быстро темнело: живые дубы скрадывали свет, который был бы всё ещё ярок на росчисти Бэкстеров. Один за другим братья возвращались в дом. Сенокрыл развёл в очаге огонь, чтобы подогреть оставшийся с утра кофе. Матушка Форрестер приоткрыла один настороженный глаз и снова закрыла. Её сыновья наваливали на стол съестное с грохотом, который разбудил бы и сову среди дня. Матушка Форрестер пошевелилась в кресле, ткнула папашу Форрестера в бок и присоединилась к ужинающим. На этот раз всё было съедено подчистую. После ужина Форрестеры курили и толковали о лошадях. Джоди и Сенокрыл устроились в углу играть в ножички. Матушка Бэкстер ни за что бы не допустила, чтобы в её чистые гладкие полы втыкали ножи. Ну, а здесь несколько лишних щепок из пола ничего не значили.

Джоди вдруг резко выпрямился, прервав игру.

– А я что-то знаю, чего ты не знаешь, правда-правда.

– Что?

– Испанцы часто проходили через заросли прямо перед нашими воротами.

– Ну это-то я знал. – Сенокрыл подался к нему и взволнованно прошептал: – Я их видел.

Джоди широко раскрыл глаза.

– Кого?

– Испанцев. Они такие высокие, смуглые, в блестящих шлемах, на чёрных конях.

– Ты не мог их видеть. Их ни одного не осталось. Они ушли отсюда, так же как индейцы.

Сенокрыл многозначительно прижмурил глаз.

– Это люди так говорят. А ты слушай меня. В следующий раз, как пойдёшь на запад от вашей промоины… знаешь ту большую магнолию? Вот, загляни за неё. Там, за этой магнолией, всегда едет испанец на чёрном коне.

У Джоди мурашки по спине пробежали. Конечно, это очередная выдумка Сенокрыла. Потому-то отец с матерью и говорят, что Сенокрыл повреждён в уме. И всё-таки ему страшно хотелось в это поверить. Во всяком случае, заглянуть за магнолию не помешает.

Форрестеры потягивались, выколачивали трубки, выплёвывали табачную жвачку. Затем разошлись по спальням. Сенокрыл привёл Джоди в похожее на сарай помещение, под свесом кухонной крыши, где у него была собственная постель.

– Подушку возьми себе, – сказал он.

Сенокрыл начал небылицу о крае света. Там пусто и темно, говорил он, и ездить верхом можно только на облаках. Поначалу Джоди слушал с интересом, но потом рассказ стал скучным, бессвязным. Джоди как-то сразу заснул и увидел во сне испанцев, едущих верхом не на лошадях, а на облаках.

Проснулся он поздно ночью от испуга. В доме стоял тарарам. Первой его мыслью было, что Форрестеры опять подрались. Однако на этот раз в общем гаме сквозила какая-то согласованность и слышался даже поощряющий голос матушки Форрестер. Со стуком распахнулась дверь, и в дом позвали несколько собак. Затем в проеме двери засветился огонь, и все скопом – собаки и люди – ввалились в спальню Сенокрыла. Братья были совершенно голые и казались тоньше, не такими здоровенными, зато ростом чуть ли не с самый дом. Матушка Форрестер несла зажженную сальную свечу. Собаки метнулись под кровать и тотчас выскочили обратно. Джоди и Сенокрыл вскочили на ноги. Никто не потрудился объяснить им причину суматохи. Мальчики последовали за охотой. Она обежала все комнаты, а кончилось тем, что собаки как сумасшедшие повыскакивали в одно окно, где сетка от комаров была разорвана.