Сверху вниз: почему не умирают иерархии, и как руководить ими более эффективно - [8]

К счастью, вы видите часы. Уже 11.45. Осталось всего пятнадцать минут. Вы сможете выносить и шум, и холод, и кнопку в своей спине, и переполненный мочевой пузырь всего лишь пятнадцать минут.

Однако к полудню брата нет. Вам всё время кажется, что вы слышите его машину. Проходит 12.15, потом 12.30. Теперь вам уже не просто некомфортно. Теперь вы начинаете беспокоиться. Уже 12.45, потом 1.00, а его все нет. Вы уже не уверены, что выдержите еще какое-то время.

В 1.25 появляется брат, подпрыгивая от радости. «У зубного был экстренный случай, - говорит он, снимая пальто. — Мне пришлось ждать. Прости. Сейчас я помогу тебе, вот только прополощу рот». Потом он возвращается и кладёт руку вам на плечо.

На этом месте наш профессор задавал нам два вопроса. «Что бы вы почувствовали, когда ваш брат наконец положил бы руку вам на плечо? И что бы вы сделали?» Конечно, мы все знали, что бы сделали в первую очередь. Бросились бы в туалет. Но что бы мы чувствовали и что бы делали после этого? Некоторые из нас сказали, что были бы в бешенстве и накричали бы на брата: «Как ты мог так со мной поступить? Неужели ты не понимаешь, чему ты меня подвергаешь?». Но один из нас сказал: «Это было бы глупо. Если ты будешь кричать на него, он может рассердиться, убрать свою руку и оставить тебя в таком положении с раскрытым ртом и кулаком и воздухе". Тогда кто-то добавил: «О, я, конечно, был бы сердит, но я бы также чувствовал благодарность и признательность за то, что он благополучно до брался домой. А если бы он попал в аварию или еще что-нибудь? Так что даже если бы я был промокшим и взбешенным, я бы крепко обнял его».

Вот это и есть зависимость и порождаемая ею двойственность отношения: любовь и ненависть, гнев и благодарность, жажда освобождения, соединенная с благодарностью за то, что основные отношения остались целыми и невредимыми. И хотя большинство из нас, работающих в организационных иерархиях, не парализовано, мы довольно сильно зависим от тех, кто находится выше нас в иерархии: в отношении нашей работы, наших доходов и значительной доли нашего статуса в мире. Брат Иерархия заботится о нас, но нам не нравится, что мы нуждаемся в его руке на нашем плече. Будучи детьми, мы зависели от наших родителей, и нам это нравилось и не нравилось одновременно. Став престарелыми родителями, мы, возможно, будем зависеть от своих детей, и нам это тоже будет нравиться и не нравиться одновременно. На работе мы зависим от стоящих над нами начальников, и нам это одновременно нравится и не нравится.

Когда один из моих внуков был маленьким, он довольно точно подвел итог под этим вопросом. Когда его мать сказала ему сделать то-то и то-то, он спросил: «А почему я должен это делать?». Мать ответила: «Потому что таково правило». На что Марко отреагировал: «А почему это у тебя есть все правила, а у меня нет ни одного?».

Для тех, кто работает в иерархиях, двойственность отношения к зависимости усиливается контрастом между жизнью внутри стен компании и жизнью снаружи. Будучи свободными гражданами открытого, демократического общества, мы обладаем неотъемлемым правом жаловаться, протестовать и выражать свой гнев по поводу бюрократической несправедливости или глупости — везде, кроме работы. Там ни менеджеры, ни их подчинённые не обладают теми же правами. На работе, с девяти до пяти, всем распоряжается авторитарная иерархия. Там мы должны делать то, что другие определили как наши функции и обязанности. Мы должны следовать их графикам, выполнять их решения, жить в их обстановке и придерживаться их дресс-кода. В пять ворота распахиваются настежь, чтобы выпустить нас обратно на свободу. И тогда с пяти до девяти следующего утра мы можем делать свой собственный выбор, решать, когда нам есть, обставлять помещения в соответствии со своим вкусом и одеваться в своем стиле.

Конечно, это преувеличение. Карикатура. И все же контраст между промежутками с девяти до пяти и с пяти до девяти довольно резок. Факт заключается в том, что ни менеджеры, ни другие работники не являются гражданами иерархий. Мы — зависимые служащие иерархий. Специалисты в области человеческих отношений пытаются, пока лишь с незначительным успехом, сделать из нас граждан организаций, в которых мы работаем. Этот успех в большей степени связан с изменениями в отношении и стиле, чем с изменениями в основополагающих свойствах иерархических организаций.

Иерархии заставляют нас играть по их авторитарным правилам. Они принуждают нас подчиняться и быть зависимыми, но, как мать Марко, они также кормят и ласкают нас, поэтому они нужны нам. Таким образом, двойственность отношения ещё больше сводит нас с ума. Если бы мы могли просто ненавидеть иерархии, всё было бы прекрасно. Но ненавидеть и в то же время нуждаться в них? Это же просто кошмар! Возможно, именно это заставляет нас придумывать анекдоты и карикатуры об ужасах иерархий. Раз уж мы не можем избежать иерархий, мы, по крайней мере, можем исподтишка показать им язык.

Может быть, если бы мы жили в авторитарном обществе — в условиях диктатуры или абсолютной монархии — относительно лёгкая степень авторитарности наших организационных иерархий могла бы пройти незамеченной. Большинство из нас, возможно, приняло бы повиновение высшей власти как «нормальный» образ жизни. Например, однажды в советском Ленинграде мы с женой стояли за бензином в длинной очереди машин. (Мы уже отстояли длинную очередь на другом конце города за талонами на бензин.) Впереди нас в очереди стояла машина с отцом и маленьким мальчиком. Мы начали говорить с ними на ломаном русско-английском. Я спросил мужчину, знает ли он, почему мы так долго стоим. Он пожал плечами, улыбнулся и возвел глаза к небу. «Потому что это Советский Союз», — сказал он.