Сверхновая американская фантастика, 1997 № 01-02 - [32]

Иногда Вики с каким-то нелегким чувством смотрела на нефрит, ей казалось, что это он навевает ей сны о месте и времени, которые не имеют ни малейшего отношения к Вики Карр и ее жизни. Но сны были достаточно безобидны, и в последнее время они полнились звенящим счастьем, озарявшим и ее реальную жизнь По утрам образ белокурого человека казался более реальным, чем фотография Гэри на ее столике и даже более реальным, чем воспоминания о свидании вчера вечером.

Она стояла на вершине скалы, широко расставив ноги и закутавшись в плащ, а ветер бросал соленые брызги ей в лицо. Роймата смеялась от счастья, ощущая крепость и стройность своего тела.

Она впервые пришла на берег с тех пор, как упала со скалы, и дольше всего оставалась на ногах. Это была самая длинная прогулка после того как Матене убрал дощечки и повязки.

В последнее время он уже не приходил в деревню так часто, а ей хотелось его увидеть.

Хижины пакеха были разбросаны по берегу чуть выше места, куда доходил прилив. Некоторые не отличались от варэ маори, потому что те построили из в обмен на табак, топоры и мушкеты. Но хижина, где китобои хранили свое оружие, была выстроена ими самими, и на ее крепкой двери висел какой-то волшебный предмет, позволяющий входить только вождям пакеха. В другом запертом помещении были запасы одежды, продовольствие и инструменты. Это она узнала, с интересом расспрашивая тех, кто побывал на берегу, чтобы удовлетворить свое любопытство или предложить свои услуги в надежде получить больше вожделенных товаров белых людей.

Там, у кромки воды, стояло странное устройство, похожее на огромный угловатый скелет, который позволял, людям вытаскивать мертвых китов из воды, чтобы можно было срезать с туши слой жира и вынуть упругий ус из пасти. Когда добывали кита, маори пировали мясом, но пакеха почему-то предпочитали отходы. Когда роды у китов проходили и они переставали подплывать ближе к берегу корабль возвращался и забирал китобоев с собранными ими жиром и усом.

Из песка оставались торчать ребра, над которыми тучей кружили чайки, склевывая остатки гниющего мяса.

Лодок на берегу не было видно. Китобои, набравшие гребцами молодых маори из деревни, вышли в море в ежедневных поисках добычи.

Но Матене не ходил за китами. Его задачей было ухаживать за двумя мужчинами, пострадавшими во время шторма на море, когда их корабль еще не вошел в залив, и еще за одним, чуть не отсекшим себе ступню тесаком для отделения ворвани.

Роймата задумалась, где может быть Матене. А потом увидела, как он вышел из одной хижины и пошел по берегу, наклонив голову против ветра; его светлые волосы развевались на ветру. Она окликнула его и ринулась вниз по сыпучему песку на берег.

— Матене! Матене!

Она летела, как на крыльях, по зимнему прохладному мягкому песку, потеряв по дороге плащ. Матене обернулся, улыбаясь, и остановился, чтобы подождать ее. Девушка подбежала к нему, раскинув руки, смеясь, запыхавшись и все повторяя его имя.

Матене взял ее за руки и с удовольствием оглядел ее стройную фигурку и особенно ногу. Роймата даже попрыгала на ней, убирая от глаз черные волосы, чтобы показать, какая она сильная.

Ветер подхватил ее оброненную накидку и понес по песку. Матене легко дотронулся до ее руки, заметив, что ее смуглая кожа покрылась маленькими пупырышками и побежал за плащом. Роймата не осталась на месте, и они гонялись за ускользающей тряпкой по всему пляжу, смеясь и зовя друг друга на двух языках, чуть не столкнувшись пару раз лбами, когда оба нагибались за плащом, но ветер опять отбрасывал его в сторону, или подхватывал и поднимал над головами.

В конце концов, плащ упал в воду и волны потянули его за собой. Пришлось Роймате прыгнуть за ним.

Но только она собиралась завернуться в мокрую накидку, Матене покачал головой, взял девушку за руку и потащил за собой в хижину, где подарил ей одно из своих мягких серых одеял.

Его маорийский стал немного лучше, и, чуть спотыкаясь, он объяснил ей, как рад видеть ее здоровой; а она жестами, опустившись на колени и прижав его руку к щеке, попыталась передать, как она ему благодарна. Матене покачал головой и засмеялся, его бледная кожа приняла странный красноватый оттенок.

Он позволил Роймате исследовать свои вещи, и называл их имена, которые она старалась запомнить. Предметы были странными сами по себе, но их имена на его языке звучали еще более странно. Табуретка, стол, лампа, чашка, тарелка.

Некоторые из китобоев взяли из деревни женщин маори, чтобы жить с ними. Роймата с любопытством искала свидетельства того, что Матене делил жилище с вахиной, но не нашла никаких подтверждений. Она попыталась прямо спросить его об этом, но ее английский и его маорийский завели их в тупик, и ей пришлось оставить свои попытки.

Роймата подняла маленькую заостренную палочку и вопросительно посмотрела на Матена. Он взял что-то плоское белое с полки и стал наносить на нем маленькие черные знаки. Он сказал, что палочка — это «карандаш», а белый предмет — «книга», и она запомнила эти звуки, хотя прошло много недель, прежде чем смогла повторить их достаточно четко.