Сверхновая американская фантастика, 1996 № 10-11 - [9]

Рик не стал утруждать себя ругательствами. Он просто подсунул под корешок средний палец и собрал все силы, чтобы усилие получилось максимальным.

Рик напрягся.

Боль в пальцах была невыносимой, но он не ослабил усилий до тех пор, пока не убедился, что скорее у него вырвутся пальцы, чем лопнет корешок. С трудом высвободив пальцы, Рик принялся растирать их, яростно взирая на непокорное волокно. В этот момент грязная вода внезапно хлынула с новой силой, и волна захлестнула корешок.

Рик обнаружил, что стоит по колено в воде, а поток воды быстро превращается в наводнение. И первоначальные четыре часа были безнадежно оптимистичной оценкой. Рик не стал тратить время на вычисления, однако решил, что у него осталось меньше сорока минут.

«Мы утонем! — пришла ему в голову безумная мысль. — Определенно, мы утонем!»

Рику было пятьдесят три года; впереди у него еще девять десятых жизни. Стивену меньше шести месяцев… но несмотря на то, что он по-настоящему любил малыша, Рик не мог избавиться от мысли, что его трагедия неизмеримо больше. Стивен едва начинает ощущать окружающий мир, он не имеет никакого понятия о значимости нависшей над ним угрозы. Для Стивена его настоящее положение не хуже, чем то, когда ему предложили бутылочку с непривычной соской, но для Рика…

Никогда прежде Рик не подвергался смертельной опасности. Никогда прежде он не чувствовал, что подвергается смертельной опасности. То обстоятельство, что он находится у себя дома, и вместе с ним единственный ребенок, лицензию на присмотр за которым он получил на ближайшие как минимум двести лет, делало это чувство вдесятеро худшим, чем если бы Рик находился где-то в глуши дикого и пока еще немного опасного мира.

Рик в отчаянии оглянулся вокруг, проклиная прочность и экономичность современных технологий и безукоризненную аккуратность своих со-родителей. Нигде не было ни одного брошенного или забытого предмета, а все, встроенное в системы дома, было сделано на века и не поддавалось вандализму. Рик не увидел ну просто ничего такого, чем можно было бы воспользоваться как рычагом или молотком.

Стивен, лежащий на верхней ступеньке, брыкался и завывал. Он снова взял ту жуткую адскую ноту.

«Не паникуй!» — сказал себе Рик, сознавая, что уже слишком поздно; он был уже не в состоянии последовать такому совету.

Это должно быть что-то неживое, наставлял себя Рик, стараясь вопреки всему не терять рассудок. Вся проблема с корешком заключалась в том, что он являлся частью живого организма дома, как и все деревянное — даже лестница. С другой стороны, вся неорганика дома была запрятана глубоко внутрь живой ткани, кроме…

С трудом вернувшись к лестнице, Рик поднялся наверх. Его взгляд не отрывался от немого и бесполезного экрана рядом с дверью. Дыхание его было отрывистым, сердце бешено колотилось.

Рик не имел понятия, насколько прочным является пластиковый экран, зато с полсотни раз видел по видео, как киногерои расшибали разнообразными предметами ненавистные экраны, поэтому он знал, что это осуществимо, и результатом будут осколки с острыми краями.

Рик также понимал, что ему разбить экран нечем, кроме как своим кулаком, и эти острые осколки ужасно поранят костяшки его пальцев. Но он не собирался ждать в надежде, что в этом не будет необходимости.

Поднявшись на вторую ступень, Рик снова собрался с силами и оперся ладонью левой руки на отказывающуюся открываться дверь. Как можно крепче стиснув кулак, не обращая внимания на боль в двух поврежденных пальцах, он психологически приготовился к удару, сурово повторяя себе, что просто обязан выполнить намеченное, ударить изо всех сил.

Казалось, крики Стивена стали еще громче, и Рик, сконцентрировав все внимание, нанес удар.

Кулак отскочил от экрана.

Шок от соприкосновения послал волну боли от кулака через запястье и дальше до самого плеча, и Рик взвыл от бешенства. Он пространно выругался, больше не утруждая себя общепринятыми иносказаниями. Рик почувствовал, что у него вот-вот брызнут слезы, хотя он не мог определить, боль или ужас довели его до такого состояния.

Однако, как только боль начала утихать, Рик снова начал думать, неистово, исступленно. Он понимал, что его туфли слишком мягкие, и он никак не сможет принять такое положение, чтобы получить возможность нанести по экрану удар босой пяткой. Если бить еще раз, то придется использовать кулак — на этот раз левый — или голову.

Рик не имел понятия, насколько прочен его череп и сколько силы он сможет вложить в удар лбом, однако понимал, что если экран не разобьется, у него будет жутко болеть голова. Он выругал несравненную упругость современных материалов и поразительную изобретательность современных техников. Рик изучил расположенную под экраном клавиатуру, пытаясь определить, нет ли где-нибудь слабого места. Он попробовал засунуть ногти во все щели и углубления, но руки у него были слишком хорошо ухоженные, чтобы это оказало хоть какое-нибудь действие. Он понажимал на клавиши, не слишком сильно, просто на тот случай, если они поддадутся на повышенное давление, но ничего не произошло.

Рик смирился с тем, что ему придется еще раз ударять по экрану. Он мысленно бросил жребий между головой и рукой. Победила рука.