Сверхновая американская фантастика, 1994 № 06 - [67]

О самом Кольце Власти, о его символике и значении можно написать — и уже написано — многое. Можно считать его чем-то чисто материальным, каким-то еще неизвестным для нас прибором, расширяющим возможности своего владельца, но и разрушающим его психику. Можно видеть в нем символическое изображение тех сил, которыми человек овладевает, но которые неминуемо приведут его к гибели, если он не «укротит их своей волей» и направит к Добру, а для этого он должен стоять выше их. Любопытно в этом отношении, что некоторые критики усматривают в Кольце Власти символ ядерной энергии, могущей дать человечеству всяческие блага — или уничтожить его. А можно увидеть в нем и чисто психологический аспект: все мы знаем, что власть, какой бы малой она ни была, действительно может «развратить мысль и волю своего носителя», — тем легче, чем более он «слаб духом и темен разумом», как несчастный Смеагол, но тем страшнее для него и для окружающих, чем он сильнее и умнее.

Но Кольцо Власти способно дать не только власть. У него есть еще одна особенность, делающая его искушение могучим даже для того, кто не жаждет власти. Оно дает своему носителю необычайно долгую жизнь; а это значит, что оно словно вырывает его из нормального течения времени или останавливает время для него. Для всякого живого существа это — заманчивая перспектива; но для мира в целом она губительна, так как обрывает смену поколений, прекращает ход эволюции и заводит жизнь в тупик. А это — Зло, ибо это противоестественно. Вот почему от него отказываются и Гандальф — Кудесник, и Правители Эльфов — Эльронд и Галадриэль.

7

По сути своей Тетралогия безусловно реальна (ибо что может быть реальнее борьбы Добра и Зла), но реальная жизнь отражается в «Повести» так, как в Зеркальном озере — окружающаяся местность:

«Сначала он (Фродо) не увидел вообще ничего. Потом в глубокой синеве внизу медленно проступили окружающие горы и снежные вершины, и небо над ними. Но в этом небе мерцали звезды, хотя день был ясный и солнечный. И только своих отражений они не видели в дремлющей воде. «Это озеро прекрасно и необычайно», — произнес Гимли».

Точно так же, вчитываясь в «Повесть о Кольце» — книгу, которую вполне можно назвать «прекрасной и необычайной», — мы увидим в ее глубине наш мир, а кроме того, еще нечто, более возвышенное, и не увидим только себя самих; но это только поможет нам лучше понять то, что мы видим.

Дж. Р. Р. Толкиен Побоище в присной низине («Неоконченные предания Нуменора и Средиземья», ч. 3)

После падения Саурона Исильдур, сын и наследник Элендиля, вернулся в Гондор. Там он как князь Арнора принял Элендильмир[25] и объявил себя полновластным повелителем всех дунаданов Севера и Юга; ибо был он человеком великой силы и гордости. Еще год пребывал он в Гондоре, восстанавливая порядок и защищая границы[26], но большая часть войска дунаданов возвратилась в Эриадор по нуменорскому тракту, что вел от Бродов Исен в Форност.

Когда же наконец Исильдур счел возможным вернуться в свои владения, то очень спешил и хотел сначала побывать в Имладрисе, ибо там оставил он жену и сына[27], а еще хотел Исильдур спросить совета у Эльронда. А потому решил он двинуться в путь от Осгилиафа вверх по Долине Андуина к Кириф-Форн-эн-Андраф, высокогорному северному перевалу, что вел к самому Имладрису[28]. Те края Исильдур знал хорошо, ибо часто бродил там перед Союзнической Войной, и этим же путем шел на войну с Эльрондом и воинами Восточного Арнора[29].

Это был долгий поход, но единственный другой путь — на запад, а потом на север, до перекрестка в Арноре, а оттуда на восток, к Имладрису был еще дольше[30]. Второй путь был удобней для конных, но у Исильдура не было коней, годных под седло[31]; второй путь в прежние дни слыл куда безопаснее, но теперь-то Саурон был побежден, и обитатели Долины Андуина были в союзе с победителями. Исильдур не опасался ничего, кроме плохой погоды и усталости, а те, кого нужда посылает в долгий путь по Средиземью, издревле должны уметь претерпевать их[32].

Так и вышло — говорят предания позднейших времен, — что, когда второй год Третьей Эпохи клонился к закату, в первые дни иваннефа[33] Исильдур вышел из Осгилиафа, намереваясь достичь Имладриса за сорок дней, к середине нарбелефа, прежде, чем с севера придет зима. Ясным утром, у Восточных Врат Моста прощался с ним Менэльдиль[34]. «Ступай же, и поспеши, и да не затмится до конца твоего пути солнце, что взошло сейчас!» — произнес он в напутствие.

С Исильдуром шли трое его сыновей, Элендур, Аратан и Кирион[35], а также его гвардия — две сотни рыцарей и солдат, суровые мужи Арнора, закаленные во многих битвах. Никто не знает, что было с ними в пути, пока они не пересекли Дагорлад и не двинулись на север, по обширным и пустынным землям южнее Великого Зеленолесья. На двадцатый день, когда вдали показались вершины гор, увенчанные лесом во всем блеске золота и багреца иваннефа, небо затянули тучи, и ветром принесло с Восточного Моря дождь. Ненастье длилось четыре дня, а потому, подойдя ко входу в Долины между Лориэном и Амон Ланком[36], Исильдур ушел от Андуина, воды которого вздулись и ускорили бег, и поднялся по крутому восточному берегу на древнюю тропу Лесных Эльфов, что шла близ опушек Великого Леса.