Сватовство шкипера. Рассказы - [18]

— До чего? — спросил старик и даже вынул трубку изо рта от изумления.

— До бухты Пиготта, — повторил Сэм.

— Вы хотите сказать, что вы ищете бухту Пиготта? — спросил старик.

— А почему бы нет? — отрезал Сэм.

Вместо ответа, старик хлопнул себя по ляжкам я залился тоненьким старческим смехом.

— Перестанете ли вы гоготать? — с достоинством спросил повар.

— Да я не гогочу. — И старик еще пуще засмеялся. — Они ищут бухту Пиготта, Джо, — сказал он, обращаясь к одному из подошедших рыбаков.

— Вот так штука! — Джо расплылся от удовольствия. — Вы издалека идете?

— Из Кокльмута, — ответил Сэм сердито. — В чем дело?

— Да ведь такого места и нет, — сказал старик. — Это просто в наших местах такая поговорка.

— Такая что? — растерянно спросил Сэм.

— Поговорка такая, — объяснил тот, переглядываясь с остальными.

— Не понимаю вас, — сказал повар. — Как это бухта может быть поговоркой?

— Понимаете, это название пошло от одного здешнего человека, которого звали капитан Пиготт, — медленно стал рассказывать один из рыбаков. — Чудной он был парень и однажды на него нашло какое-то затмение. Где это было, Дэн, в Южной Америке, что ли?

— Как будто там, — сказал старик.

— Он решил, что открыл новый остров, — продолжал рыбак, — высадился на берег, на материке, водрузил союзный флаг и назвал это место в честь себя самого бухтой Пиготта. По крайней мере, так рассказывали его матросы, когда они вернулись домой. Теперь, когда на кого-нибудь находит затмение, мы говорим, что он ищет бухту Пиготта. Это просто у нас такая поговорка.

И рыбак снова рассмеялся. Сэм, с сожалением осмотрел его высокую фигуру и крепкие мускулы, повернулся и пошел прочь, догоняя повара, который уже взбирался на скалу. Наверху они остановились и оглянулись: рыбаки внизу все еще весело смеялись.

Они сделали крюк в добрые две мили, чтобы ради личной безопасности избегать встречи с Диком. Разговор не клеился, и уныло они тащились по пыльной дороге с пересохшими губами и ноющими ногами.

Часов в семь они вернулись на "Чайку" и, ласково поздоровавшись с Генри, уговорили его дать им чаю.

— А где Дик? — как бы мимоходом спросил Сэм, попивая чаек.

— Не видал его с самого обеда, — ответил юнга. — Я думал, не с вами ли он.

Сэм покачал головой, допил чай и, усевшись с поваром на палубе, с наслаждением вдыхал вечерний воздух. Оба так устали, что часов до девяти сидели, не двигаясь, а потом, бросив прощальный взгляд по тому направлению, откуда должен был появиться Дик, они спустились в кубрик и легли.

Лампу они оставили гореть к великой радости Генри, читавшего книгу. Когда где-то в городе часы пробили десять, они обменялись испуганным взглядом, беспокоясь за Дика. Им было очень уютно и тепло на койках, и обоим пришло в голову: не слишком ли эгоистично они поступили. Полчаса спустя Генри обернулся от стука: что-то мягкое прыгнуло на палубу и зашлепало по трапу в кубрик. В следующий миг испуг Генри сменился возмущением и он с укоризной, достойной самой миссис Грэнди[5], воскликнул: "Дик!" и еще раз: "Ди-ик!".

— Заткнись, — сердито крикнул Дик и, отдуваясь, бросился на койку.

— О, господи, вот ужас!

— Я тебе удивляюсь! — строго сказал Генри, стаскивая с койки одеяло и закрывая обессиленного матроса. — Где твой стыд, Дик?

— Если ты скажешь хоть слово, я оторву твою паршивую башку! — яростно зашипел Дик. — Если бы у меня не было стыда, я бы пришел домой днем. Ох, что было, что было!

— А где твоя одежда? — спросил Генри.

— А черт ее знает! — огрызнулся тот. — Я оставил ее на берегу и пошел искупаться, а когда вернулся, она исчезла. Я с трех часов дня сидел на этих проклятых холодных камнях и ни одной живой души не видел. Первый раз пошел искать капитана Гиссинга и уж, конечно, в последний раз.

— Ага, ты вот зачем ходил! — сказал Генри. — Говорил же я вам всем, что вы, ребята, с этим делом вляпаетесь в историю!

— Ты что-то чертовски много знаешь для твоих лет, — проворчал Дик.

— Только помни: ни слова не говори об этом Сэму и повару.

— А почему? — спросил Генри.

— Потому что я так хочу, — свирепо огрызнулся Дик, — Вот и все!

— Может, они уже знают, — спокойно ответил Генри. — По-моему, Сэм подслушивает со сна.

Дик встал и тщательно прислушался у каждой койки, спят ли его товарищи. Еще раз предупредив Генри, что за болтовню он будет жестоко наказан, Дик повалился на койку и заснул мертвым сном. Он молчал весь следующий день. Но каково было его изумление, когда в четверг утром он нашел свое платье на палубе, в грязной оберточной бумаге! Он рассказал об этом Сэму и повару и проникся большим уважением к обоим, когда увидел, что они совершенно не смеются над ним. Они не только не улыбнулись, но даже и не высказали особенного сочувствия, апатично слушая его рассказ. Как только он смолк, они оба сразу задремали, не двигаясь с места. И этот маневр они оба повторяли каждый раз, когда речь заходила о приключениях Дика.

ГЛАВА VIII

"Чайка" стояла в Кокльмуте еще дня три, и Дик за эти три дня успел узнать, прогулявшись двенадцать миль, что такое бухта Пиготта. Эта вторая неудача могла бы на него подействовать весьма сильно, но, когда он лег спать, перед ним мелькнула блестящая мысль, и заснул он спокойно.