Свами Вивекананда: вибрации высокой частоты. Рамана Махарши: через три смерти (сборник) - [54]
«Рибху-гита» – тамильская версия единства
«Гита» означает «песнь», и, подобно тому как «Бхагавадгита» есть песнь Господа, «Рибху-гита» – песнь великого тамильского мудреца Рибху, имя которого встречается уже в древних упанишадах. Текст состоит примерно из сорока глав и полностью посвящен чистой доктрине адвайты. Именно из этой тамильской поэмы Махарши впервые узнал об учении недвойственности и был поражен сходством его собственного опыта с описанными в ней состояниями сознания.
Вообще, традиционные тексты шиваизма[9] были продиктованы богом Шивой, воплощенном с пятью головами. Кроме них есть и другие, особенно внутри двух основных шайва-сект: так, южная школа создала много вдохновляющих текстов, которые сочетают возвышенное парение мысли с полным преклонением перед Господом. Среди них «Шива Рахасья» (сущность шиваизма) является подлинным шедевром, особенно в части, названной «Рибху-гита», которую впоследствии стали воспринимать как отдельное произведение. На «Рибху-гиту» часто ссылаются при изложении джняна-йоги – пути чистого познания, и великий йогин прошлого столетия Свами Шивананда в книге «Джняна-йога» приводит следующий эпизод.
У Брахмы был сын Рибху, который по своей природе обладал глубоким знанием Брахмана, а Нидагха, сын мудреца, был учеником Рибху. Однажды тот обнаружил, что его ученик, несмотря на знание всех священных писаний, не был устойчивым в знании Брахмана, поскольку был не способен познать единую Реальность, лежащую в основе различных объектов Вселенной.
Нидагха вел идеальную жизнь домохозяина, и спустя много лет Рибху отправился повидать его. Не узнав учителя, тот тепло приветствовал брахмана и пригласил его в дом, а после обеда робко спросил: «О мой почтенный гость! Вы полностью удовлетворены? Откуда и куда Вы держите свой путь?» Рибху ответил: «Тот, кто голоден, становится удовлетворенным после обильной пищи. Поскольку для меня вообще не существует голода, я всегда удовлетворен. Теперь послушай ответы на другие вопросы: Атма, или Я, является всепроникающим, как эфир. Я никуда не отправился и не остался где-либо. Эти отличные „я“, „он“ и „ты“ касаются различных тел, а не реальности. Истина заключается в том, что Я – не другой, отличный от остальных. Ты должен постараться увидеть одно основание во всем».
Услыхав мудрые слова, Нидагха распростерся перед Рибху: «Будь милостив ко мне, обнаружь свою тождественность». Рибху ответил: «Я – твой наставник и явился сюда, чтобы дать тебе знание о Я, с помощью которого ты сможешь различить истинное от ложного. Теперь я оставляю тебя». Нидагха выразил искреннее почтение своему гуру и зажил счастливо в истинном духе учения.
Махарши часто затрагивал учение о недвойственности в беседах с посетителями, и один из них как-то заметил: «В „Рибху-гите“ перечисляется множество вещей, названных нереальными, а в конце добавляется, что все они – Брахман, и поэтому реальны». Махарши ничуть не смутило такое противоречие: «Да, когда ты видишь их как множество, они нереальны, в то же время, когда ты видишь их как единого Брахмана, они реальны». Но посетитель продолжал сомневаться: «Почему же тогда в „Упадеша Сарам“ ты утверждаешь, что тело, как и прочие вещи, неодушевленно?» Махарши ответил спокойно: «Оно неодушевленно постольку, поскольку ты считаешь его не собой. Постигнув себя, постигаешь также, что в тебе заключено и тело, и все остальное. Постигнув себя, никто не станет задавать вопросы, одушевлено ли нечто или не одушевлено… Пока твой взор обращен вовне, ты говоришь о внешнем, пока твое сознание поверхностно, ты задаешь поверхностные вопросы. Исходя из твоего состояния, тебе рекомендуют обратить свой взор внутрь. Это внутреннее связано с тем внешним, которое ты ищешь. В действительности же Я ни внутри, ни снаружи».
В другой раз искренний преданный вел с Махарши беседу о самореализации, и тот как обычно рекомендовал метод самоисследования: «Кто я?» После непродолжительного обсуждения преданный неожиданно спросил, может ли он вместо этого вопроса задавать другой: «Кто ты?», – пояснив, что ему проще сосредоточиться на образе Махарши, которого он почитает как воплощение Бога. Махарши ответил: «В какой бы форме ни ставился вопрос, ответом на него должна стать Самость. Представление о разнице между учителем и учеником – признак невежества!» – и рассказал такую историю из «Рибху-гиты».
Учитель направился в город, посмотреть, как продвигается его ученик, и застал того на площади за созерцанием царской процессии. Учителя было трудно узнать в городском платье, он обратился к своему подопечному с вопросом, что здесь происходит, и услышал от него, что царь едет на слоне. «Да, – заметил учитель, – я вижу двоих, но кто из них царь, а кто слон?» Растерявшись, сначала ученик пояснил, что царь наверху, а слон внизу, но тогда последовал другой вопрос: «Хорошо, а что значит быть наверху или внизу?» Тут ученик рассердился, он вскочил на плечи учителя и закричал на него раздраженно: «Я наверху, а ты внизу! Я как царь, а ты как слон! Теперь понятно?» – «Не совсем, – ответил, прогибаясь под тяжестью, учитель. – Вполне ясно, что значит наверху и внизу, а также царь и слон, но скажи мне, что ты называешь „я“ и „ты“?!» Здесь, столкнувшись с задачей определить понятия «я» и «ты», ученик почувствовал небывалое просветление и сразу узнал учителя, ибо кто еще был способен отвлечь его сознание от внешних вещей и вернуть в глубины собственной Самости?
