Свадебный марш на балалайке - [70]

Неожиданно ожил Капелькин. Он решил, что пора брать бразды в свои ухоженные руки, и поперхнулся гневом.

– По-о-озвольте! А в честь чего это Ксения вообще должна делиться с этим комодом? Он вообще был нежеланным ребенком, как мне кажется! Пожил, отца узнал – и до свидания! На него Воротилов вообще не рассчитывал!

– Здра-а-авствуйте! Первый сын – и не рассчитывал! – взвилась орлицей Соня, и моментально в ее планах возник большой богатый супруг, пусть даже в образе Дуси. – Да в прежние времена наследство только и оставляли сыновьям, а дочерям так – приданое, комплект постельного белья да две-три сорочки, вышитые крестиком! Мы с Дусей жалеть не будем, купим простынки с пододеяльниками. Да я завтра же схожу! А уж остальное пусть муж зарабатывает! Да, Ксюшенька! И не надо так ртом хлопать, будто ты Емелина щука! Пусть муж горбатится! А наследство, по-моему, должно полностью Дусе отойти! Правда же, Дуся? Ой! Я недавно такую рубашечку видела, прямо на тебя! Дусик, я завтра непременно ее тебе подарю!

Капелькин снова подскочил к камину и принялся швыряться дровами.

– Нет, ни фига себе: пусть муж, главное, зарабатывает! Да когда же я столько заработаю?! Отец, значит, для дочери пыхтел, трудился, а потом приходит такой вот Дуся, и все ему? А мы как же? – Капелькин нарисовал свою семейную жизнь чуть раньше, и тоже с состоятельной супругой, поэтому его гнев был пылким и искренним.

Дуся и сам не ожидал, что его несерьезная фраза вызовет столь серьезные прения. Ксения и вовсе растерялась. А Капелькин с Соней уже вовсю делили имущество. Они уже решили пойти на компромисс и теперь договаривались, кто возьмет имуществом, а кто деньгами.

– Ксюша, пойдем отсюда, – шепнул на ухо сестре Дуся и поспешил выйти.

Надо было поговорить, но не хотелось, чтобы и туда вмешивались друзья. Поэтому лучше было спрятаться на втором этаже в библиотеке. Следом за братом торопилась Ксения.

– Чего это они? – кивнула она в сторону спорщиков. – Вот уж не думала, что так близко к сердцу воспримут наши проблемы.

– Дурочка, они уже считают раздел имущества своими проблемами! Голову даю на отсечение – сейчас Капелькин понесется покупать тебе обручальное кольцо и вечером же принесется с предложением руки и сердца.

– А Сонечка непременно затащит тебя в твою спальню, а завтра прямо с утра сообщит, что ждет от тебя дитя, – добавила Ксения. – И напомнит, что в таких случаях мужчина обязан подарить женщине свою фамилию!

– Ей нравится фамилия Филин? По-моему, какая-то птичья…

– Ей нравится твое завещание. Хотя она его и в глаза не видела.

– А ты? Ты видела завещание отца? – закинул Дуся удочку.

– Ну а как же! Мне папа показывал. Я еще так на него ругалась, говорила, что мужчине писать завещание в таком моложавом виде – это кокетство! А он все равно сделал по-своему.

Дуся мялся. Ему совсем не хотелось вспоминать о разговоре с Анной Левашовой и портить настроение Ксении. Может, Ксения не заметит, что имущество Алекс поделил на троих, если не на четверых.

– Ксюш. А вот ты говорила, что наследники только мы с тобой. А больше никого не было? Ну, мало ли, у него же были женщины, может, он кому-то завещал часть имущества, так сказать, в знак особого расположения?

Ксения легкомысленно тряхнула челкой, и Дуся в который раз пожалел, что он уже состоит с ней в родстве.

– Ты знаешь, один такой разговор был. Он что-то там хотел отписать… Левашовой, кажется, но потом все как-то само собой разрешилось. А вообще, если тебе это интересно, сходи к Крытову Юрию Дмитриевичу, он папин нотариус и верный друг семьи. Кстати, его собачка Цаца нашей Дуське матерью приходится. Так что мы даже родственники в некотором роде.

– Схожу! Завтра же схожу! – клятвенно заверил Дуся и добавил: – А куда?

Ксения пообещала завтра самолично отвезти его к другу семьи, а сегодня надо было что-то делать с Капелькиным и Соней, их голоса становились все громче – им никак не давало покоя чужое наследство.

Гостей удалось выпроводить только поздно вечером. Капелькин не отходил от Ксении, выкинул из головы всякую следственную дребедень, а вместо этого уселся у ее ног и тоскливо гладил руку красавицы, то есть ухаживал, отбрыкивая ногой надоедливую собачонку. Сонечка, как и предполагала Ксения, неутомимо влекла Дусю в его опочивальню. Тот упирался, и тогда прелестница решила соблазнять его прямо в каминной комнате, принимая на широченном диване какие-то замысловатые позы.

Утром Дуся впервые поднялся раньше сестры, и к тому моменту, когда девушка соизволила проснуться, он уже плотно позавтракал борщом и котлетами.

– Все! Едем! – решительно возвестил он, едва Ксения появилась в столовой.

– Дуся, но… Юрий Дмитриевич раньше одиннадцати не встает! – округлила глаза сестра. – Даже если мы поднимем его с постели, ничего, кроме ворчания, не услышим.

Евдоким был огорчен. Таким огорченным он снова нырнул под одеяло и проспал до двенадцати.

– Ну? Мы едем? – растрясла его сестрица.

Она выглядела сегодня чудесно: легкий брючный костюм, в цвет весенней зелени, высокие каблучки и неотразимая улыбка. Однако ее собачонка выглядела еще привлекательнее. Шерсть явно уложена феном, а кое-где не обошлось и без геля для укладки волос, челка собрана совершенно немыслимым бантом в тон хозяйского костюма, а на шее изящная цепочка с зеленым камнем, по всей видимости с изумрудом. У Дуси возникло немедленное желание попросить у тезки поносить цепочку хотя бы на день.