Свадебный марш на балалайке - [21]

Евдоким тяжело плюхнулся, поскоблил себя круглой мудреной вехоткой и на этом процесс омовения закончил. Нарядившись в длинный махровый халат, он вышел из ванной и стал быстро пересчитывать деньги. Вот тут-то перед ним в полный рост встала труднейшая задача – сколько отдать. Если говорить по совести, ему и вовсе не хотелось расставаться с деньгами. Но опять же, та же самая совесть подсказывала, что такие деньги Дусику вовек не заработать, даже если он найдет всех убийц за последние пять лет – труд сыщиков оплачивается куда как скромно. Разделив доллары на две неравные пачки, Дуся взял ту, которая поменьше, и отправился к Алексу.

Алекс, как и Ксения, занимал второй этаж особняка. Кроме них, там никто не жил, и поэтому коридор был пуст. Дуся старался ступать неслышно, ковровое покрытие как могло скрывало звуки, но все равно по этажу раздавались мерные удары – это подкрадывался Дусик. В общем-то, ему и незачем было скрываться, но, черт возьми, надо же вырабатывать кошачью походку!

Возле двери кабинета Алекса Дусик остановился, перевел дыхание и стеснительно постучался. Никто не ответил. Он постучал еще раз. И теперь никто не поспешил отворить ему дверь. Тогда Дуся сам нажал на ручку, и дверь открылась. В комнате не было света, но даже в темноте было заметно, какая она просторная. Дуся принес деньги и таиться не собирался.

– Алекс! Вы здесь? – позвал он. – Я включу свет с вашего разрешения?

Разрешения не последовало, но Дуся его и не ждал. Он ткнул пальцем в светящийся квадратик выключателя, и люстры моментально осветили кабинет хозяина. В просторной комнате не было ничего лишнего. Современный стол из светлого дерева, компьютер, какие-то еще прибамбасы к нему – серые коробки, то ли принтеры, то ли факсы, – Дусик в оргтехнике разбирался как кабан в алмазах. Еще стояло небольшое бюро, на тумбочке – огромный телевизор. Самого хозяина в комнате не было.

– Алекс! – позвал громче Дуся и заглянул в тумбочку, хозяина не было нигде. – Я вам деньги принес. Сдачу.

Молчание.

– И ладно. Сейчас аккуратненько деньги положу вот сюда… – Дуся пристроил тоненькую пачку на бюро, потом огорченно прищелкнул языком – доллары так и просились в руки. – Нет, не пойдет. Эдак любой может в комнату забрести и деньги присвоить. Лучше в ящичек…

Пачечка благополучно перекочевала в ящичек бюро. Уже закрывая ящик, Дуся увидел обычную аудиокассету.

– Вот черт! – принялся хлопать он себя по бокам. – Я – старое корыто! Магнитофон из дома приволок, а чего слушать-то? Ни одной кассеты не взял! Это просто замечательно, что я напоролся на эту! Наверняка Алекс просто забыл ее выкинуть. Еще бы, у него там небось музыкальный центр самый распоследний. А мне и такая сгодится. Тем более что она потрепанная какая-то, никакого в ней товарного вида…

Ухватив чужую кассету и нимало не смущаясь заимствованием, Дуся поспешил к себе. Он сделал важное дело: отдал-таки деньги, а теперь можно и расслабиться – всласть послушать музыку и ни о чем не думать. Если бы Евдоким Филин догадывался о том, сколько головной боли принесет эта невзрачная кассета, он бы даже в кабинет Алекса не стал подниматься.

Глава 3 Гирлянда из безумных дев

Забредя по дороге на кухню и утащив из холодильника объемный кусок ветчины, Дусик порадовался нерасторопности Толика, который по сей день не удосужился приделать к вожделенной кормушке замок, и поспешно скрылся за своей дверью. Об стену долбился ранний ошалелый комар, пахло весной, романтикой и хотелось музыки. Дуся вставил кассету Алекса в паз старенького магнитофона, приглушил звук (еще не хватало, чтобы на музыку слетелись стаи полоумных Офелий) и закатил глаза. Он даже стал медленно покачиваться. Музыки еще не доносилось, ну да ему было все равно, у него не было ни слуха, ни голоса – просто хотелось двигаться под музыку, и все. Он был даже согласен на свадебный марш под балалайку, но вместо этого он услышал голоса.

– Значит, ты залезешь к нему в окно, ну и сделаешь так, чтобы он за тобой в погреб потащился. Чего тебе объяснять, сама знаешь… – вдруг раздался из магнитофона голос Ксении.

– Слушай, а может, с него там одежду сорвать, заставить ползать, нет? – спрашивала Офелия. Это был ее голос, Дуся его узнал моментально.

– Ну чо к чему?! На фига одежду? – сильно возмутилась Ксения. – Я же тебе говорю – хлестанешь его семь раз, ровно семь, запомнила? А потом таинственно удаляешься. Ты же помнишь, у нас обряд такой. Ну, все ясно? Только давай без самодеятельности.

Офелия что-то невнятно буркнула, раздался какой-то скрежет, а потом все стихло.

Дуся сидел на кровати, боясь шелохнуться, только глаза его беспомощно метались между толстых щек да челюсти нервно пережевывали ветчину. Это что же получается? Он, значит, приезжает в этот вертеп как спасатель, собирается своей трепетной грудью заслонять Ксению от маньяков, а она науськала придурковатую Офелию, чтобы та устроила порку? И выходит, что Офелия вовсе не полоумная, она просто выполняла волю Ксении. Интересно, как вообще ее зовут? Да и бог с ней, а вот что делать Дусе? Ясно же, что Ксения вызвала его из дома под таким глупым предлогом просто потому, что ему удалось ускользнуть без ее ведома. А он ей зачем-то нужен. Зачем? Дурной вопрос – чтобы убить! Алекс же не зря удивился, что Дуся еще живой. Но, опять же, у Ксении было достаточно времени и возможностей, чтобы грохнуть неугодного Дусю, так нет же! Она даже зачем-то занялась его фигурой и даже учила стрелять. Ни черта не ясно, поди тут разберись. Эх, если бы сейчас на кровати сидел вовсе не упитанный улыбчивый добряк Дуся, а какой-нибудь сухопарый матерый сыщик, он бы наверняка решил, что противника надо сначала изучить. Изучить привычки, послушать, чем они дышат, узнать, кто какую скрипку играет. И вообще – оглядеться. Тем более что такая возможность есть. И у Дуси имеется одно маленькое преимущество – Ксения не догадывается, что ему известно про разговор, значит, она его не опасается. А если…