Свадебные колокола - [51]

Он достиг своего, но победа его не обрадовала. Ему нужно было лишь дать ей понять, что он очень хотел бы прикоснуться к ней, поцеловать ее, чтобы она забыла о том, что он рассказал ей о себе. А он привел ее в смятение. Остановиться он уже не мог. По крайней мере пока. Теперь у него появился предлог сделать то, что давно хотелось.

— Если я и разозлился, Эви, то исключительно из-за вас.

— Из-за меня? — шепотом переспросила она с явным испугом. А ведь бояться ей нечего. Он не сделает ей ничего плохого.

— Да, — подтвердил он, на шаг приблизившись к ней. — Поцелуй Блумфилда представлял собой жалкое зрелище.

Глаза у нее потемнели от возмущения. Губы плотно сжались. А ведь они не должны быть напряженно сжатыми, они должны быть мягкими и податливыми.

— Вы не имели права подглядывать, — прервала она его. — И не надо обманывать относительно того, что вы боялись спугнуть вашу чертову птичку.

Разгневанная и воинственная, она стала еще более привлекательной. Она раскраснелась, глаза сверкали.

— Вы правы, — смиренно согласился он. — Но ведь я невежа, разве вы забыли?

— Вы невежа не больше, чем Эрнст.

При упоминании имени Эрнста он почувствовал приступ ревности. Ему было неприятно, что, называя его по имени, она как бы подчеркивает их близость.

— Согласен, что Эрнст не является невежей. Я бы не удивился, если бы он, прежде чем поцеловать вас, попросил разрешения.

Она прислонилась спиной к покрытой плесенью, влажной каменной стене. Янтарный свет фонаря высветил ее профиль. Занервничав, она расстегнула верхнюю пуговку своего строгого платья, открыв взору трогательную ямочку под горлом и даже не подозревая, что вводит его в искушение.

— Он сказал, что забылся, — пояснила она.

— Забылся? — Джастин расхохотался. Ему даже не пришлось притворяться, будто его забавляет объяснение Эрнста. Что мог знать какой-то бедолага о том, насколько может забыться мужчина?

Неодолимая сила потянула его подойти еще ближе к ней, так чтобы лишить ее всякого шанса убежать. Он наклонился над ней, вдыхая ее нежный, свежий запах, а последние крохи здравого смысла, еще оставшиеся у него, требовали, чтобы он отступил назад, пока не поздно. Ей следовало хотя бы попытаться убежать. А она, глупышка, осталась на месте. На лице ее появилось выражение уязвленной гордости.

— Почему вы смеетесь? Не верите, что кто-нибудь из-за меня может потерять голову? — У нее дрожал голос. — Что ж, возможно, так оно и есть. Но он сам так сказал, и я была бы вам благодарна, если бы вы не смеялись над этим. И над ним. И надо мной. — Ее губы — великолепные, полненькие, соблазнительные губы — дрожали.

Боже милосердный! Она ничего не понимает. Даже не подозревает. Он не должен пользоваться удобным случаем. Благородные мысли крутились в его голове, а сам он тем временем схватил ее за плечи и, наклонив голову, пробормотал:

— Он сказал, что забылся? Потерял голову? Я вам по кажу, что значит потерять голову.

Он наклонился ниже и овладел ее губами. Горячая волна чувственного удовольствия прокатилась по его телу. Ее губы… Господи, одно прикосновение к ним было настоящим праздником. Он услышал, как она тихо вздохнула и очень по-женски удивленно охнула, словно радовалась неожиданному подарку.

Ее восклицание глубоко тронуло его. Тело его, словно камертон, отозвалось на такой милый, радостный звук. Он вдохнул его с ее губ, приказав себе не спешить, но страсть уже овладела им, задав собственный ритм. Его руки скользнули вниз и обняли ее за талию.

Она была миниатюрная, хрупкая, как фарфоровая статуэтка, и такая же изящная. Но гибкая, словно веточка ивы, и очень женственная. И такая податливая. Прижав ее к себе, он почувствовал слабое сопротивление, но почти сразу же уловил тот миг, когда она сдалась.

Она не остановила его. Не вырывалась. Не отступила. Она стояла, запрокинув голову, и позволяла себя целовать. Пока еще не участвуя в процессе. Как нищий принимает подаяние или как богиня принимает поклонение. Она, наверное, и сама не сумела бы объяснить свое поведение.

Он приоткрыл рот, нежно поглаживая губами ее губы. Медленно, нежно лаская их. Но разгоряченная кровь заставила его ускорить движения.

Он сосчитал до десяти, продолжая играть ее губами, в полной уверенности, что сможет держать свои действия под контролем. Уж он-то не потеряет голову. Он принадлежит к числу людей, которые не теряют голову в любой ситуации. Но ему еще никогда не приходилось иметь дело с такой, как она. С ее нежными, раскрывшимися губками, требующими продолжения, с ее медленно пробуждающимся желанием.

Его руки скользнули вверх, остановившись там, где начиналась округлость грудей. Ее тело выгнулось. Самую малость. Совсем немного, но достаточно, чтобы прикоснуться грудью к его пальцам.

Он оторвался от ее губ, убрал руки подальше от искушения и взял ее за предплечья.

— Это и называется «потерять голову»? — насмешливо спросила Эви.

— Нет, — ответил он таким резким тоном, какого она у него раньше не замечала.

Она кивнула, восприняв его тон как заслуженный упрек. Она задала глупый вопрос. В свои двадцать пять лет она ничего не понимала, была настолько неискушенной в любовных играх, что даже не знала, куда девать руки, когда ее целует мужчина. Руки ее висели, словно гири на старинных часах, тогда как все остальное тело тянулось к нему, как будто желая, чтобы он вобрал его в себя.