Свадьбы не будет - [4]

Лихо спрыгнул со сцены – прямо к ногам Митрофановой.

Свет прожекторов, объективы телекамер бросились за ним. Надя перепуганно закрыла ладошкой рот. Артем, нимало не смущаясь, встал на одно колено и вручил ей букет.

По залу прошелестел гул, из седьмого ряда, где сидел коллектив «Молодежных вестей», загоготали.

Митрофанова скосила глаза на Димочку – пожалуй, впервые в жизни она видела его растерянным.

И отлично. Пусть поволнуется!

Царственно приняла букет. Как должное, подставила щеку под поцелуй Артема.

Когда свет софитов переместился обратно на сцену, Полуянов хмыкнул:

– И этот хлыщ ходит в библиотеку?

– Да. Почти каждый день.

– А ты его, значит, вдохновляешь?

Полуянов выглядел откровенно уязвленным. Наде наконец стало стыдно. Она пробормотала:

– Я вообще не знала, что он тут будет. И… и не вдохновляла его никогда.

Девица, что сидела рядом с Димой, вытянула шею, как гусь – прислушивалась к их диалогу.

– Все, Надька. Проехали, – поморщился Полуянов.

Дальше сидели в молчании.

Димина очередь подошла только на втором часу. Зал явно устал, и аплодисменты журналисту достались куда жиже, чем закоперщикам – пожилому актеру и молодому блогеру.

Когда Полуянов взял из рук ведущей «Золотую молнию», из ряда «Молодежных вестей» выкрикнули:

– Дима! А кто тебя вдохновляет?

По залу пронесся хохот.

Но журналист не смутился. Перехватил микрофон и весело произнес:

– А то вы не знаете! И, раз такой случай, хочу спросить на всю страну. Надя, пойдем завтра подавать заявление в загс?

По залу понеслись свист, улюлюканье, аплодисменты.

Митрофанова сидела вся красная. Телекамеры снова нацелились на нее. Народ оборачивался, глазел.

Ведущая взяла у Димы микрофон и подвела итог:

– Да, действительно незачем читать романы и смотреть мыльные оперы, коль скоро они разворачиваются прямо на наших глазах!

А девица, что сидела рядом с Димой, гневно обернулась к Наде и прошипела:

– Редкостная ты… профурсетка!

* * *

На следующее утро Полуянова вызвал главный редактор.

В приемной, подле милой и нестареющей секретарши Марины Максовны, восседала Нелли Косоурова – она вела в «Молодежных вестях» светскую хронику и вчера тоже присутствовала на вручении «Золотых молний». Дима редко замечал, кто во что одет, но сейчас даже его ошеломил ярко-рыжий лисий жилет с завязками-лапками, алые кожаные штаны и бордовая помада под стать буйству красок.

– Ну что, голубок? Силки захлопнулись? – Нелли устремила в его сторону ястребиный нос и указующий перст с крашенным в черное ногтем.

Весть о грядущей женитьбе «золотого пера» с самого утра широко обсуждалась в редакции. Однако искреннего поздравления Полуянов пока не услышал ни одного.

– Тридцать седьмая, – холодно констатировал он.

– Чего? – захлопала совиными глазами хроникерша.

– Тридцать седьмая глупая шутка. Причем не лучшая.

– Как вообще можно шутить на такие темы! – вздохнула Марина Максовна. – Я вот, Димочка, за тебя просто очень рада.

– Продешевил ты, Полуянов, – хмыкнула Нелли. – Мог бы на любой фотомодели жениться, а выбрал себе какую-то толстушку-простушку. Что вечерами-то делать будете? Огурцы вместе солить?

Полуянов не любил ссор с коллегами. Но сейчас – когда нервы уже были на взводе – не удержался:

– По-моему, это ты, Нелли, продешевила.

– Не понимаю, о чем ты. – Цвет лица хроникерши стал оранжевым под стать лисьему жилету.

– О твоей статье про певицу Юнону. Не стыдно прославлять бездарность всего-то за бесплатный уик-энд в Сочи! А журналисту из «ХХХ-пресс» целых двести тысяч, говорят, заплатили.

Марина Максовна тактично отвернулась. Нелли прожгла Полуянова ненавидящим взглядом. Дима обратился к секретарше:

– Не знаете, зачем я главному?

Та по-матерински улыбнулась:

– По-моему, он заставит тебя писать отчет.

– Какой?

– Ну, я ведь и отдел писем теперь. Как раз вчера шефу докладывала: читатели очень просят рубрику «Испытано на себе» возродить. А ты – очень вовремя! – женишься. Сможешь поделиться интересным опытом.

– Ни за что! – охнул Дима.

Вчера в такси, по дороге домой, вдохновленная Митрофанова уже успела его утомить. Чирикала без умолку: ресторан, гости, костюм, обязательно поехать на мост и повесить замочек. Полуянов не слушал, кивал. Пусть планирует что хочет. На скромную роспись (между делом, в джинсах, и сразу побежали на работу) подругу все равно не уговорить. Слишком долго она ждала. И не скрывала, что горда собой. Даже какого-то Джона Барримора ему без малейшего смущения процитировала: «Невесты не счастливы – они торжествуют победу».

Если главный действительно поручит ему описывать свои злоключения, он немедленно уволится.

– Полуянова зови! – гаркнул шеф, проигнорировав селектор.

Голос у него зычный – толстые стены и двойные двери не преграда.

Дима неспешно выдвинулся. Пока пересекал приемную, проходил сквозь предбанничек, мимолетно подумал: «Хотя мужской взгляд на свадьбу – тема вообще нормальная. Но только ведь от иронии не удержишься. А Надька потом дуться будет».

– Ну, поздравляю! – Главнюга удостоил Полуянова высшей чести: не просто приподнялся в кресле, но вышел из-за стола, пожал руку. И дальше – не кивнул, чтобы садился на место для подчиненных, а повел в уголок кабинета, где стояли два мягких кресла.