Свадьба Тоотса - [49]

– Да, ты и вправду разговариваешь как-то непривычно, я еще никогда не слышал, чтобы ты так говорил.

– Разве ты не слышишь, как я вздыхаю?

– Вздыхаешь, верно. Как же не слышать.

– Ну да, тогда доверь мне свою руку, мой верный друг Йорх, и поклянись, что ты будешь любить меня так же, как я тебя… всю жизнь… от колыбели до могилы.

– Клянусь.

– Так. А теперь позволь поцеловать тебя – для закрепления нашей дружбы навеки. Так. А теперь войди в мой дом и отведай моей пищи, потому что… Как же звучал этот псалом, мы еще в школе его заучивали..? «Так наш Господь возлюбил всех живущих, что он…» Что же именно он сделал? Выскочило из головы.

– «Что он…» – Кийр без запинки дочитывает псалом до конца.

– Так это было, да. Так, так. У тебя отменная память, мой друг. А теперь пошли, войдем в дом, боюсь, как бы ты не простудился. Здоровье у тебя и без того не ахти какое.

– Погоди немного, я еще не решил, пойду ли я вообще, ах да, я собирался у тебя еще кое-что спросить.

–Да?

– Скажи мне, Тоотс – мы ведь теперь с тобой друзья! – неужели и вправду женитьба так сильно меняет человека?

– Ах, дорогой друг, – вздыхает Тоотс, – лучше и не говори! Одна ночь – и ты совсем другой человек! Нет, не обо мне одном речь. Погляди на Яана Имелика и ответь, что осталось от нашего веселого и озорного школьного друга? Нет, ты погляди, погляди и ответь, что от него осталось? Нет, ты поди и взгляни своими глазами, что осталось от него!

– Так что же?

– Ох, – Тоотс закатывает глаза, – да сохранит Господь наш покой, аминь! Ты должен сам увидеть, что осталось от Яана Имелика. Пойдем, мой дорогой Йорх, поглядим вместе, что от Яана Имелика осталось, эти остатки сидят где-то там, в уголке – ап-чхи! – ну видишь, разве я не говорю правду, да, сидят где-то там, в уголке и…

– И..?

– Что – «и»?

– Ну, ты же сказал – «и»?

– О Господи! Может, и вправду сказал, дорогой Йорх, но разве у меня что-нибудь в памяти удерживается. Не сердись понапрасну, дружочек, ведь я уже старый и тупоголовый. Сорок пять лет – не шутка. Идем, идем, сынок, в дом, здесь холодный снег с крыши за воротник заметает, а это сулит муки телесные и боль плотскую. Идем, идем, Аадниель, в комнаты, там я тебе расскажу, какое страшное несчастье постигло нас вчера. Чертовы кошки и собаки – ох, Иисусе, какое непотребное слово сорвалось с языка! – ну да, кошки и собаки перебили и свалили в одну кучу все наши мисочки со студнем и деревянные плошки с маслом, и бутылочки с вином. Одна чертова падаль – вот снова! Сразу видно, что сорок пять это все ж таки не пятьдесят – да, одна поганая тварь еще и зубами ухватилась за кран пивной бочки, вертела его, вертела, будто колок на скрипке, до тех пор, пока все пиво не вылилось. Нет, всю-то вину, ясное дело, на неразумных тварей валить нельзя, может статься, старик-отец сам позабыл завернуть кран, но пиво-то все одно вылилось на пол и бочка стоит пустая, как колокол.

– Ну и как же вы выкрутились? – спрашивает Кийр с любопытством.

– Добрые люди помогли нам в нашей страшной беде, как же еще.

– И кто эти добрые люди?

– Да мало ли их найдется, деревня-то большая. Из Рая получили две полные миски, волостной служитель Митт дал одну, старик Нечистый одну полупустую, кистерша дала немного бобов…

– Бобов? А что вы с ними делали?

– С чем?

– С бобами.

– С бобами?

– Ну да – с бобами. Ты же сам только что сказал, что кистерша дала немного бобов.

– Ох ты Боженька, стало быть, я опять позабыл, что сказал. Нет, похоже, я скоро стану пятидесятилетним! Ну и пускай, тогда хотя бы перестану сквернословить. Идем же скорее, сынок, видишь, спина моя от холода уже вовсе в дугу согнулась.

– Да, холодновато становится, да, – передергивает Кийр плечами, – пожалуй и вправду надо зайти немного погреться, никуда не денешься.

– Куда же тебе деться, золотой ты наш мальчик.

– Погоди, Тоотс, ответь мне сначала еще на один вопрос. Скажи, а что, арендатор тоже там сидит?

– Ясное дело, ясное дело.

– Тогда я не пойду.

– Аадниель, золотце, ежели бы ты знал, чем сегодня занят арендатор, ты бы прослезился.

– А чем он занят? Вот уж из-за него-то я бы никогда не пролил ни слезинки.

– Ох-хо, ох-хо, пай-мальчик, не говори так! Скажи ты, Либле, ты-то ведь видел, что делает арендатор. Или не видел?

– Отчего ж не видеть, – отвечает Либле сиплым голосом. – Я ж вроде как не совсем слепой, хоть и с одним глазом.

– Ну и что он делает, этот арендатор? – выспрашивает Кийр дальше.

– Сказал, что нутро жжет, что там вроде как железной бороной водят вверх-вниз, вверх-вниз.

– Хм-хью-хьюх, хм-юх-юх! Точно так, – добавляет Тоотс. – Сердечная боль, душевные муки, сожаление… и все из-за того, что он тебя вроде бы со стула сдернул.

– Арендатор, надеюсь, за прошедшее время не женился?

– Еще нет, но скоро женится.

– Черт его знает… – бормочет Кийр себе под нос, – стоит идти или не стоит. Ну, так и быть! Пошли!

Нового свадебного гостя проводят прямиком в жилую ригу и, как было обещано на улице, усаживают рядом с женихом. Либле отзывает арендатора в дальний угол риги и шепотом говорит:

– До чего же складно Тоотс, чертяка, заливал! С меня даже хмель сошел. Да и метель поутихла.