Через плечо Флинна она взглянула на лист бумаги с нарисованным пейзажем.
Эбби так долго молчала, что Флинн не выдержал и, отложив кисть, обернулся и посмотрел на нее.
— Язык прикусила?
— Не хотелось мешать. Ты был так сосредоточен.
— Тогда перестань смотреть.
— А тебе не помешает, если я буду говорить? — Она кивнула в сторону мольберта: — Не нарушу творческий процесс?
— Иногда болтовня мешает. Но не на этой стадии.
Девушка устроилась на вертящемся кресле возле мольберта так, чтобы не упускать ни одного движения художника. Бархатная обивка кресла, когда-то, вероятно, темно-бордовая, выцвела, потерлась и сделалась коричневато-красной. Но сидеть было удивительно удобно, кресло прогибалось именно там, где надо. Эбби перекинула одну ногу через подлокотник, уперлась щекой в спинку и принялась рассказывать ему последнюю новость о продаже дома.
— Теперь ей остается только окончательно опроститься и заняться огородом, — закончила Эбби, небрежно покачивая ногой. — А ты что, не удивлен?
— Честно говоря, нет. — Флинн не отрывал глаз от своей картины. — Я ничего не знал о планах продать дом. Но решение это представляется мне вполне логичным.
— А мне нет.
— Тогда попробуй убедить ее оставить дом тебе.
— А зачем он мне нужен? Такой огромный! Мне одной с ним не управиться.
— В таком случае почему ты считаешь, что твоя мать не испытывает такого же страха перед грузом ответственности?
— Почему? Да ей вполне по плечу содержать такой дом, — пожала плечами Эбби. — У нее ведь теперь под боком свой мастер на все руки. — Девушка выпрямилась в кресле. — По-моему, пришла пора привести в действие твой план. Кстати, в чем он заключается?
— По правде говоря, он очень прост. — Флинн чуть затемнил синюю тень от дерева. — Ты атаковала проблему в лоб. А я подошел к ней под другим углом.
— Ты имеешь в виду психологию?
— Точно. — Он сделал шаг назад, разглядывая свою работу. — Не надо ничего им говорить. И тем более предлагать отложить свадьбу. Но эффект гарантируется.
— Похоже на волшебство. — Эбби откинулась на бархатную спинку и зевнула.
— О, это и есть волшебство. — Флинн провел несколько раз кистью по палитре. — Моя идея на удивление проста, Эбби. Но необычайно элегантна. От нас требуется только одно — сыграть на глазах у всего города, но так, чтобы все поверили, пламенную любовную связь.
— Ты, должно быть… — сдавленным голосом пропищала Эбби и испуганно замерла. Через секунду-другую нервно сглотнула застрявший в горле комок и несколько раз прокашлялась. Наконец к ней вернулся дар речи, и она более или менее сумела взять себя в руки. — Сыграть любовную связь? Нам?
— О ком, по-твоему, я еще могу говорить?
— Мне твоя идея совсем не нравится. Откуда ты взял, что проблема разрешится, если мы… — Голос снова пропал.
— Могу объяснить для бестолковых: твоя мать будет проклинать меня за то, что я, воспользовался случаем и соблазнил ее чистую, непорочную девочку, — Флинн принялся снова пристально изучать свой эскиз, — а мой отец предаст тебя анафеме за то…
— Полагаю, за то, что совращаю его ненаглядное золотце?
Флинн стрельнул в нее презрительным взглядом.
— За то, что отвлекаешь меня от свиданий с музой. Или за то, что выжала из меня все соки и я, от неимоверной слабости не могу рисовать ничего, кроме скошенной травы. — Он театрально поник головой, изображая упадок сил, и дрожащей рукой провел на листе бумаги пунктирную дорожку. Затем с наигранной задумчивостью склонил набок голову, изучил «рисунок» и кивнул. — При детальном рассмотрении я склонен думать, что второе ближе к истине. Папу не слишком волнуют мои взаимоотношения с музой. Но он терпеть не может рисунки, где нет ничего, кроме травы. Он утверждает, что это свидетельствует о фундаментальной утрате творческой энергии.
Но Эбби его уже не слушала:
— То, что оба рьяно возьмутся за наше перевоспитание и попытаются направить нас на путь истины — это бесспорно. Но вот заставит ли беспокойство о судьбе детей пересмотреть их отношение к собственному браку — это еще бабушка надвое сказала.
— Обязательно заставит, даже и не сомневайся! Следующий этап очевиден. Вначале вместе проклинают детей, потом грызутся между собой. Разве ты не понимаешь? Каждый станет обвинять другого в том, что тот, вырастил негодяя и прожигателя жизни. Неизбежно начнутся страшные ссоры, и в конце концов, они благополучно расстанутся.
— Ибо лучше остаться в одиночестве, чем выслушивать вечные претензии и обвинения? — Эбби вытаращила глаза. — Это совсем другой угол атаки, согласна. Я удивлена, что ты это придумал сам.
— Идею мне подсказала реакция гостей на вчерашней вечеринке, — скромно пояснил Флинн. — Понимаешь, они все будто ожидали этого. План не просто хороший, он к тому же наполовину выполнен.
А не вымазать ли ему голову красками? Пусть сверкает всеми цветами радуги, подумала Эбби. Момент самый что ни на есть подходящий. Да только вряд ли получится: парень он живой, ловкий — увернется!
— Огромное спасибо за предложение, стать твоей фиктивной любовницей. Поразительная душевная щедрость! — Девушка не пожалела сарказма.
— Не стоит благодарности. Для меня это сущий пустяк.
