Свадьба палочек - [7]

После обеда мы вернулись в дом Зоуи. Нам обеим просто до смерти хотелось поскорее забраться в палатку, в прошлое, в те наши настроения. Мы наскоро приняли душ, надели пижамы и под пришептывающий свет лампы проговорили до двух часов ночи.

На следующее утро Зоуи проснулась раньше меня. Первым, что я ощутила в этот знаменательный день, был резкий рывок за руку. Не понимая, что стряслось, я помотала головой, одновременно пытаясь сесть. Я совсем забыла, что нахожусь не у себя в постели, а в спальном мешке, который окутывал мое тело, словно кокон. Я стала метаться из стороны в сторону, отчего мешок затянулся на мне еще туже. Когда мне наконец удалось из него выбраться, волосы у меня на голове торчали дыбом, лицо полыхало жаром, пуговицы на пижамной куртке расстегнулись сверху донизу.

— Миранда!

— Что? Что случилось?

— С тобой все в порядке?

Несмотря на внезапность пробуждения, я мгновенно приняла защитную стойку.

— Что ты имеешь в виду?

— А то ты не знаешь. То, как ты сейчас металась. И все, о чем ты говорила прошлым вечером, твои нынешние взгляды… У тебя все так здорово складывается. Ты добилась успеха, тебе все удалось. А счастья тебе это не принесло. Ты говоришь так, будто…

— Как я говорю, Зоуи?

— Как будто ты уже старуха. И не ждешь больше ничего хорошего, ни на что не надеешься, потому что уже слишком долго живешь на свете. Я счастливее тебя. Я не считаю, что жизнь меня балует, но я, по крайней мере, знаю, что надежда нам подконтрольна. Мы можем ее усиливать и убавлять, как струю воды, поворотом крана. Свой я стараюсь всегда держать открытым до предела.

— Легко сказать! Но что, если все идет наперекосяк? Если ты раз за разом разочаровываешься?

— Это тебя убивает! Но ты продолжаешь идти вперед, и, когда поднакопишь сил, снова появляется надежда. Мы сами делаем выбор. — Она потянулась и взяла меня за руку. Я почувствовала себя очень неуютно.

— А что, если я просто научилась осторожности?

— А что, если у тебя теперешней, осторожной, кишка тонка влюбиться в Джеймса Стилмана?

Ее вопрос попал не в бровь, а в глаз, я даже расплакалась. Зоуи не шелохнулась, только еще крепче сжала мою руку.

— На прошлой неделе я видела женщину в инвалидной коляске на обочине хайвея. Прямо у кромки лос-анджелесского шоссе, а мимо с жутким ревом мчались машины. Я так за нее испугалась. Откуда она там взялась? Что делала? Как это случилось? Я все время о ней думала, и вот только теперь поняла почему. Это была я, Зоуи.

— Ты? Как это?

— Не знаю. Ее беспомощность, грозившая ей опасность. Ненормальность того, что она там находилась. Чем дольше я живу на свете, тем больше во мне осторожности. Знаешь, это как если перестаешь пользоваться какой-то своей конечностью, потому что можешь без нее обойтись или потому что она была нужна тебе только в детстве, когда лазал по деревьям. И в один прекрасный день вдруг понимаешь, что больше не можешь даже шевельнуть этой ногой…

— И оказываешься в инвалидной коляске.

— Вот именно, но и это не так уж плохо, потому что все окружающие тоже в колясках. Никто из тех, кого мы знаем, больше не лазает по деревьям. Но рано или поздно мы оказываемся на шоссе, в одиночестве, помочь некому, а нам необходимо перебраться на другую сторону. Мы пригвождены к месту, мы завязли, и это опасно.

— Так ты завязла?

— Хуже. Я осторожна, и мне непонятно, как с этим быть. Я теперешняя точно не влюбилась бы в Джеймса. Я бы только разок его нюхнула и сбежала куда глаза глядят. Или изо всех сил крутила бы колеса своей инвалидной коляски, чтобы поскорее унести ноги. Он слишком опасен.

— Потому что у него-то ноги целы?

— И ноги, и руки, и… хвост! Имея хвост, он запросто перескакивает с ветки на ветку. Вот это-то и было в нем самое замечательное, и те времена потому были замечательные: я на все сто использовала свои руки и ноги, и мне это нравилось. А теперь я слишком боюсь любого риска. Хотелось бы мне узнать запах моего счастья.

Она смотрела на меня, а я продолжала плакать. Чудесным летним днем на заднем дворе дома моей лучшей школьной подруги жизнь для меня остановилась. Мне больше не хотелось идти на встречу с одноклассниками, даже если там будет Джеймс. Встреться я с ним, и все стало бы еще только хуже.

О чем говорят мертвые

— Ты когда-нибудь задумывалась, о чем говорят мертвые?

Мы стояли вплотную друг к другу перед зеркалом в ее крошечной ванной, нанося на лица последние штрихи макияжа.

— Что ты имеешь в виду?

Она повернулась ко мне. Один глаз полностью накрашен, другой совсем без косметики и очень молодой. С макияжем или без него, глаза Зоуи были слишком невелики, чтобы в них могла отразиться вся прожитая ею жизнь. Из радиоприемника, стоявшего в углу, гремела «Белая свадьба» Билли Айдола.

— Я вспомнила о своих родителях…

— Нет уж, не перескакивай на другое. Ты спросила, задумывалась ли я, о чем говорят мертвые.

Она ткнула в мою сторону кисточкой для туши.

— В общем, я верю в загробную жизнь. Нас там что-то ожидает, не знаю только, что именно. И если так оно и есть, то это место должно быть такое большое, правда? И ты там встречаешься с людьми, которых знала? Представь на минуту, что это именно так. Вот я и вспомнила своих родителей. Что, если они сейчас видят, как мы готовимся к этой вечеринке. Что бы они об этом сказали?