Свадьба на выбор, или Женихи в ассортименте - [51]

* * *

– Мне надо с тобой поговорить, – серьезно сказал Полонский Ярославе.

Они обедали в ресторане «Суздаль» при гостинице «Националь». Внизу, под окнами разноголосо шумела Тверская, вдалеке приветливо алели башенки Кремля.

Яся напряглась. Наверняка речь пойдет о его родителях. О том, что она им не понравилась и – бла-бла-бла – он, как примерный сын, не может пойти против их воли.

И пускай Ярослава целыми днями только и мечтала о том, что ситуация с образовавшимся вокруг нее гаремом как-нибудь решится сама собой, но в тот момент она испытала нечто, похожее на разочарование. Неужели она столько времени убила на мужика, у которого характер марионетки? Которым легко управляет безгубая бывшая балерина Елена Игоревна?

– Я тут с мамой поговорил, – не разочаровал ее Михаил Марленович.

– Понимаю, – Яся усмехнулась уголком губы и отодвинула от себя тарелку с фирменной ухой.

– Она всерьез озабочена проблемой нашей свадьбы.

– Что ж, я тебя не осуждаю, – она накрыла его ладонь своей, – в конце концов, с ней ты знаком гораздо дольше, чем со мной.

– Ты это о чем? – нахмурился Полонский.

– Разве речь идет не о том, что все отменяется?

– Какая же ты у меня мнительная, – рассмеялся он, – конечно, нет, я же не маменькин сынок. Просто она волнуется, что все пройдет не так.

– И что теперь я должна сделать?

– Ты только не нервничай, – он глубоко вдохнул, – мама хочет, чтобы ты… то есть мы, конечно… Взяли несколько уроков этикета.

– То есть она стесняется продемонстрировать меня своим друзьям, так, что ли? – возмутилась Яся. – Я что, ем фрукты ногами или пукаю во время еды?

– Яся, ну не принимай так близко к сердцу. – По выражению его лица становилось понятно, что ему неудобно все это ей выкладывать и что он с гораздо большей радостью послал бы собственную маменьку куда подальше, да вот только совесть не позволяет ему так и поступить. – Она же хочет как лучше. И потом… она же моя мать.

– И в чем будут заключаться эти уроки? – поморщилась она. – Меня будут учить пользоваться ножом и лизать задницы сильным мира сего?

– Ненавижу, когда ты такая. – Его лицо окаменело. – Просто встретимся пару раз с замечательной женщиной, Розой. Я ее давно знаю. К тому же она научит нас танцевать первый брачный танец. Ты когда-нибудь танцевала вальс?

– В детском саду, на утреннике, с мальчиком Петей, – пробормотала она, – он отдавил мне все белые сандалики.

«Черт, завтра же вторник, – вспомнила Яся, – я должна встретиться с мамой Андрейчика и сходить вместе с ней к какому-то режиссеру, который тоже будет ставить для нас первый танец молодоженов! Это какой-то кошмар! Когда же это кончится?! Когда, когда, когда?!»

– С тобой все в порядке? – заволновался Михаил Марленович. – Ты не подавилась рыбной костью?

– Нет, – успокоила его Ярослава. – Все нормально. Вальс так вальс.

– Я знал, что ты меня поддержишь, – просиял он, – и, честно говоря, уже договорился с Розочкой.

– Надеюсь, не на вторник? – забеспокоилась она.

– Нет, на среду. А что у тебя во вторник?

– Да так, ничего. Косметолог, – бодро соврала Ярослава.

– Это замечательно, – одобрил Полонский, – я хочу, чтобы к свадьбе ты выглядела свежей и отдохнувшей. Ты у меня будешь самой красивой невестой.

* * *

Ярослава так никогда и не узнала, как его звали на самом деле, но все обращались к нему так: Падре Диего. Его черные волосы длиной доходили до ягодиц и были спутаны в толстые лохматые дреды. Его джинсы были в таком состоянии, словно их носил еще его прадед. У него была загорелая волосатая грудь, борода, заплетенная в косичку и татуированный кельтский орнамент на плече.

Это и был тот самый якобы прославленный режиссер, который должен был придумать сценарий для первого брачного танца Ярославы и Максима Андрейчика.

Его студия располагалась в мансарде довольно престижного дома на «Менделеевской». Ясю даже удивило, что у этого странного персонажа хватает денег, чтобы снимать такое элитное помещение.

Пол студии был выложен настоящими корабельными досками. В углу стоял заляпанный гуашью голый манекен в театральном напудренном парике. К потолку были подвешены пластмассовые модели самолетов на тонких канатиках. На обычной кривобокой школьной парте в углу приютился дорогущий «макинтош» с огромным монитором.

В такси Фаина разоткровенничалась и с кокетливым смешком призналась, что Падре Диего – один из ее любовников, с которым она встречается уже почти восемь лет.

И вот теперь она с визгом бросилась ему на шею. Они принялись целоваться так страстно, как будто бы снимались в голландском порнофильме, предоставив Ясе возможность неловко перетаптываться в углу.

Прошло, наверное, минут двадцать, прежде чем Фаина спохватилась и, с глуповатым смешком отстранившись от так называемого Падре Диего, звонко воскликнула:

– Кстати, а это невеста моего сына Ярослава. Она у нас паинька.

– Надо же, – удивился «Падре Диего», сфокусировав на ней мутноватый взгляд, – какая хорошенькая. А ты не хочешь поучаствовать в моем перформансе, Ярослава?

– Падре Диего – авангардный режиссер, – восхищенно пояснила Фаина, – Яська, соглашайся, не пожалеешь. Вдруг он сделает из тебя звезду?