Суздальский варяг. Книга 1. Том 1. - [82]

– Ты изрядно-то не раскланивайся, не смущай, пусть почувствуют себя, как дома.

Серафима сразу расположила к себе гостей. Потчевала, ухаживала без суеты, без заискивания. И Симоныч действительно почувствовал себя по-домашнему. Ему так этого сейчас не хватало!

Серафима по манерам – прямо-таки боярыня, и не подумаешь, что вдовая попадья. С живостью поддерживает любой разговор. Черты лица без изъянов, нос прямой аккуратный, улыбка скромная, обаятельная. От взгляда тёмных глаз мужи млеют.

– Варвара и Серафима неразлучны, – говорил Иван. – Вдове нельзя одной быть, ибо много нашего брата, охочих до молодых вдовиц. Обидеть всяк может, а вот чтобы пригреть, приласкать… – Иван поперхнулся, закашлялся неестественно, смущенно перевёл разговор на другую тему: – Вижу, княжич утомлён. Замучил ты его поездками, всюду с собою берёшь. Послал бы его по травке побегать, пусть порезвится с моими дробниками. Сысою десятое лето идёт, отроче разумное растёт, не задирист, но спуску не даст. Нечего княжичу слушать наши скучные разговоры. Покормили, насытился, и пусть себе гуляет. Когда будем объезжать моё хозяйство, ты его не неволь, пусть здесь на дворе остаётся. Как ты видел, у меня ещё Степан подрастает, он чуток моложе княжича. Пусть все вместе играют, отроки за ними присмотрят.

Симоныч помялся в нерешительности, но согласился.

– И впрямь княжичу не по силам столь долгие и частые поездки. Пусть остаётся. Он за последнее время зело окреп, но отдохнуть ему надо.

Дядька что-то шепнул Юрию, и тот вприпрыжку удалился, радуясь полученной воле.

Радушие хозяина, простая ненавязчивая обстановка, придали Симонычу новые силы и уверенность в своих замыслах. С каждым днём он всё больше удивлялся хозяйству Ивана Кучки.

Заметил Симоныч и то, как Серафима чуть дольше, чем на других, задерживала на нём свой взгляд. Естественно, он муж видный. Однако Серафима становилась настойчивее. Сначала это его забавляло, потом стало настораживать.

А хозяин имения не давал скучать гостю.

Осмотрел посадник слободы местных мастеров. Каких только мастерских здесь не было! Главная слобода расположилась в два ряда от ворот ограды села до самых исад тычком в берег. Здесь дворы ткачей, кожевенников, гончаров. Чуток в сторонке сгрудились дворы скобяных дел мастеров. Ближе к берегу, вкривь и вкось соседствуют кузни. А дальше, сколь глаз емлет, склады сплавленного леса.

Прошёлся Симоныч по торжищу из конца в конец. Осматривая, чем лавки заполнены, удивлённо разводил руками.

– Ты будто первый раз на торжище пришёл? У меня здесь нет ничего необычного, всё тот же товар, что и в Ростове, – просто, без подвоха, заметил Кучка.

– Я не видывал такого сельского торжища. В Суждале и то скуднее, чем у тебя в селе. Не пойму одного: кому на селе, кроме, конечно, боярина, нужен дорогой товар? Ну, вот, хотя бы, юфть, стеклянная посуда, почто смерду этот товар? В амфорах, небось, вино заморское? А воинские доспехи, да ещё лужёные, кому нужны на селе? Такой дорогой товар только боярину по цене. Или у тебя смерды в юфтяных сапогах ходят? Челобитные на пергаменте пишут? Торжище сие есть твоя, боярин, причуда, ублажение души. Кому нужны здесь диковины заморские, кроме тебя? Ну, вот, к примеру, сей блестящий сосуд с рисунчатым узорочьем. Пригоршня голубца, коим он расписан, равна стоимости вон той книги в кожаном переплете с серебряными застёжками, или стоимости твоего коня. Это нужно смерду? Разве может такой сосуд, белый, чистый, звонкий, тонкий, стоять рядом с местными глиняными горнецами и окринами в домилище смерда? Всё это ты мог бы купить в Ростове, али в Новом Торге. Чудишь ты, Иван.

– Вот! – торжествующе произнес Иван.

– Что «вот»? – не понял посадник.

– Вот ты и затронул самую суть нашего разговора, пошто я тебя сюда и пригласил. Но прежде тебе надо ещё посмотреть погосты, лодейные и тележные дворы, волоки, мосты, дороги, табуны, угодья – вот тогда и поговорим.

Симоныч многозначительно посмотрел на Ивана, но ничего не сказал, ни о чём не спросил.

– Ты, Симоныч, видел здесь товары заморские и удивился. А в Новгороде есть два иноземных гостиных двора, в Смоленске иноземные купцы тоже обосновались крепко, и никто тому не удивляется. Там постоянно обитают купцы готландские и немецкие. Теперь и к нам, видишь, заглянули. Киевские купцы редко сюда ходят, но и они побывали с греческими, армянскими, бухарскими товарами. Булгары иной раз приходят с хлебными лодьями, а с ними идут хорезмийские, аварские купцы. Плохо ли это? Одно худо: покупателя нет! В Киеве, в Новгороде народу всякого много, потому и мало там одного торжища: окромя главного, ещё и на каждом конце свой малый торг. К нам купец идёт неохотно, так что содержание всего хозяйства, кое я затеял, себе в убыток. Вот и хотел я с тобою поговорить, как нам купца заманить. Готов ли ты к сему разговору?

Симоныч потупил взгляд, задумался.

– Ну ладно, ладно, вижу, ещё не созрел плод. Поживи у меня, осмотрись, подумай. – И вдруг круто повернул разговор: – А Серафимы ты не чурайся, она баба пылкая, а ты молод, полон сил. Размякни сердцем-то. Вишь, как она к тебе ластится. Сколько ж можно молодому мужику жить без женской ласки. В Священном Писании сказано: плоть желает противного духу, а дух противного плоти. Живи, как птица, сегодняшним днем, и не думай о завтрашнем. Хотя бы эти дни, пока ты у меня гостишь.