Суздальский варяг. Книга 1. Том 1. - [81]

– Московь как хороша! – любуясь могучей рекой, заметил Симоныч. – Словно Волга широка.

Дорога от исад шла просекой наискосок через бор. По сторонам дороги густо лепились разные срубы – кожевенные мастерские, красильни, кузницы. А на верху холма, над этими слободами, вольготно раскинулось село.

Взойдя к подножию крепости, Симоныч подошёл к частоколу, похлопал ладонью по дубовым брёвнам, поднял взгляд вверх.

– Высоко, однако. С седла копьем до верха не достанешь. И башни рубленые не хуже, чем у ростовской крепости. Вот так село-о!

Прежде, чем войти в ворота, Симоныч обернулся к реке, окинул взглядом округу. Перед ним, насколько охватывал взор, величественно распростёрлась заречная даль. Море леса по всему окоёму, пожни с травяным покровом. Внизу, под крутояром, тянулась огромная дуга реки, огибая отлогий мыс с исадами.

– Лепота божественная! – качал головой Симоныч. – Подобное я видел на Клязьме, возле Владимира. Но здесь шире, вольготнее. В голове невольно мелькнуло: «А кто и когда пожаловал эту землю боярину? Здесь необъятные пастбища, покосы, ловы рыбные, ловы звериные, бортный промысел. Такие угодья любому князю на зависть. Да-а, могуч Кучка, не зря ростовцы перед ним за версту шапки ломают. Каждый считает за честь иметь с ним дружбу. Такой боярин князю добрая опора».

– Покосные угодья у меня богатые – табуны и стада сыты. Проходи, Симоныч, во двор. Что ты такой нерешительный?

– Дай полюбоваться заречьем. Лепота неописуема.

– Ещё успеешь налюбоваться, чаю, не на один день приехал. Чтоб мое хозяйство всё осмотреть, седмицы не хватит.

– Это же кром градской, а не боярский двор! – дивился Симоныч, проходя в башенные ворота.

– Ограда сия вместе с храмом ставлена пять лет назад. Ещё покойный владыка Исайя, царствие ему небесное, дал благословение на устройство нового храма вместо ветхого. Рубили уже после смерти Исайи. Сколько же нам ещё жить без отца духовного? Мартирий мой совсем сирота, – сокрушался Иван.

– О-о, Мартирий твой поп головастый, благомудренный, мы с ним наговорились вдоволь.

В середине огромного двора (по сути, это и был кромник) возвышался шатёр деревянной церкви, точьв-точь, как в Ростове. Рядом, но как-то особнячком, стоял теремной двор боярина. Чуть поодаль – дом священника. Ближе к ограде теснились избы дворовой челяди, амбары, погреба, кладовницы.

– А там что, предградье? – с усмешкой спросил Симоныч, всё ещё не веря глазам своим, и кивнул головой в сторону ограды, из-за которой выглядывали тесовые и гонтовые крыши построек.

– Возле моего двора много слободок притулилось. Отовсюду ко мне разный люд идёт. Есть новгородцы цокающие, есть полоротые кривичи, есть меря и чудь, вятичи, голядь. Всех к себе сманиваю. Живут мои смерды лепше, нежели у иных бояр, но и потяжбу спрашиваю в полной мере. Трудолюбов привечаю, помогаю встать на ноги, а лентяев, тунеядцев не держу. Мой суд короток: не хочешь трудом жить – скатертью дорога, и чтоб духу не было возле села. Ограду вокруг посада содеял, чтоб спокойнее жили мои трудолюбы.

«Вона как!» – восхищался про себя посадник.

– Настоящий хозяин, радетель имения своего! Это как раз то, чего нет у князей! Вот, оказывается, почему к нему работный люд тянется – каждый свою корысть здесь находит, кто землицы клок получает, кто избу ставит, чтоб семьёй обзавестись, а кто просто добрый прокорм получает. И все разноязыкие иноверцы уживаются, соседствуя друг с другом. Занятно. Надо к нему поближе приглядеться. Зело крепок хозяин Иван Кучка».

– Такое обширное хозяйство одному держать не по силам. У тебя, должно быть, помощников много?

– Тиунов хватает. Но ведь и за ними догляд нужон. Сыновья у меня подрастают, скоро помощниками станут, тогда полегче будет. На тиунов надейся, да сам не плошай. У этой породы на роду написано: вор. Сколько их не меняй, все они одинаковы, каждый из них чувствует, куда хозяйский глаз не доходит, там и воруют.

Вся челядь дворовая собралась посмотреть на посадника с княжичем. Снимали шапки, отвешивали поклоны, радушно улыбаясь. «Видно, боярин научил, как надо встречать и кланяться волостелям», – подумал Симоныч, и сердце его, чуть было не очерствевшее от препирательств с ростовцами, начинало понемногу оттаивать.

– Не взыщи, Симоныч, что Варвара не вышла тебя встречать.

– Ладно, ладно, ты не раскланивайся: ужель я не понимаю?

Вечером к застолью Варвара вышла в сопровождении Серафимы, поклонилась гостям, пожелала всех благостей и, извинившись, удалилась в свои покои.

– Ты, Серафима, останься вместо хозяйки, укрась мужское застолье, – попросила она подругу. – И мне оттого будет легче.

– Удостой нас, Серафимушка, честью быти за трапезой, а то без хозяйки и стол сирота, – поддержал жену Иван.

Серафима только этого и ждала. Она с удовольствием взялась за роль хозяйки.

– Для меня честь великая, служить тебе, Иван Степаныч, и гостям твоим, – кланялась Серафима с тёплой улыбкой.

– Чаю, ведаешь, что у меня за гости? Впервой за всю жизнь у меня в гостях волостели земли Ростовской.

– Слышала, как же. Мои поклоны княжичу Гюрги Владимеричу, посаднику Гюрги Симонычу, – отвесила она каждому троекратный поклон.