Суворов и Потемкин - [74]
В заключение русский государственный деятель просил передать верховному везиру: «Я честный человек и всегда говорю откровенно... я открыто им (туркам.— В.Л.) сказываю, что, конечно, в войне нет человека, кто бы так жаден был к победам, как я. Но, если будет мир, найдут во мне такова друга, который всей пользы для них искать будет и, конечно, после моего отечества им душевно буду доброжелательствовать и смело скажу, что во многом открою им глаза. Ежели хотят миру, его сделать можно без конгрессов, в которых, кроме плутовства, ничего нет...» [134].
Однако под давлением Англии и Пруссии правящая верхушка Турции все больше склонялась к участию в мирном конгрессе, предложенном «доброжелателями».
В мае обстановка резко осложнилась. Екатерина с беспокойством пишет о 30-тысячном корпусе пруссаков, готовых к нападению, о недостаточном количестве наших войск под Ригою, о том, что необходимо добыть мир с турками. «Дела дошли до крайности»,— признается она в письме от 14 мая.
23 мая Храповицкий заносит в свой дневник: «Ужасная канонада слышна с зари до зари почти весь день в Петербурге и в Царском Селе. Безпокойство». В столице опасались шведских десантов.
В эти же дни на юге Потемкин приказал привести войска в боевую готовность. А тут еще австрийский фельдмаршал принц Кобург попытался атаковать турок и потерпел серьезную неудачу (большие потери в людях и в артиллерии). Неумелые действия Кобурга ободрили противника. Резкий отзыв о нем Потемкина в письме к Безбородко вполне справедлив: в сложившейся обстановке крайне важно было не давать туркам ни малейшей возможности воспрянуть духом. Верный союзническим обязательствам, Потемкин приказал корпусу Суворова подвинуться ближе к австрийцам и в случае необходимости придти к ним на помощь. Специальным ордером главнокомандующий предупредил своего любимца не начинать самим военных действий. Он не хотел упустить ни малейшего шанса заключить мир и продолжал переговоры. К верховному везиру был послан опытный дипломат С. Л. Лошкарев с точными инструкциями и условиями мира. Одновременно с посылкой Лошкарева, Потемкин приказал подготовить к взрыву занятые русскими войсками турецкие крепости. В случае вынужденного отхода наших войск противник не смог бы в течение длительного времени опереться на линию крепостей и был бы более уязвим при продолжении военных действий. Напряжение нарастает. К Бендерам стягиваются русские полки. 24 июня следует директива Потемкина флоту — найти неприятеля и сразиться. Суворов сообщает о беспокойстве Кобурга, по сведениям которого армия верховного везира вот-вот переправится через Дунай и атакует австрийцев. Ходят слухи о движении крупных сил противника на Кубани. Кубанскому и Кавказскому корпусам посланы ордера главнокомандующего — быть в готовности. 28 июня Лошкарев получает указание: потребовать у верховного везира окончательного ответа и в случае отказа немедленно уезжать. И тут приходит первая радостная весть: 22 июня адмирал В. Я. Чичагов в упорном сражении разбил шведский флот при попытке его прорваться из Выборгского залива, где он был заперт еще с конца мая. Словно не желая отставать от своих товарищей на Балтике, моряки-черноморцы 8 июля атаковали турецкий флот в Керченском проливе. Новый командующий эскадрой Ушаков действовал блестяще. Сильный турецкий флот бежал.
Переговоры возобновляются. Снова кажется, что вот-вот Порта войдет на мир. Потемкин обращает внимание везира на разгром шведов и победу Ушакова. Он требует не трогать австрийцев, иначе его армия должна будет вступить в дело. Положение очень запутанное, ибо в эти самые дни в Рейхенбахе собирается конгресс, на котором Пруссия и Англия буквально выкручивают руки австрийцам, принуждая их разорвать союз с Россией.
В конце июня Кобург снова просит о помощи: по верным сведениям армия везира переправляется через Дунай. И снова по ордеру главнокомандующего суворовский корпус выступает в поход и подвигается к Бухаресту. Расчет Потемкина верен: везир несколько раз подумает, прежде чем атаковать австрийцев. Грозный «Топал-паша» в любую минуту готов прийти на помощь союзникам.
Истосковавшийся по настоящему делу Суворов горит желанием сразиться. Письма его Потемкину полны оптимизма: «...Нижайше благодарю Вашу Светлость за милостивое письмо сего от 23-го ч. Здесь мы сыты, здоровы и всего у нас довольно... Ленивая турецкая переправа за бурями на Дунае и небольшой охотой визиря. Милостивый Государь! Боже, благослави предприятия Ваши» (27 VII. 1790 г.)
Суворов уже обо всем договорился с Кобургом, который готов выполнять все указания «своего великого друга». Но обстановка в который раз за последнее время резко изменилась.
Секретный ордер Потемкина Суворову от 31 июля:
«Сейчас получил я из Вены курьера, чрез которого уведомлен о заключенном договоре с королем прусским. Мир положен с Портою на условии все завоевания Порте возвратить, Венский двор согласился; неизвестно, останется ли в действии наш трактат о вспоможении нам корпусом 30 тысяч. Теперь крайне нужно не терять людей для союзника, который уже помирился...»
Книга В.С. Лопатина «Суворов» — третья по счету биография великого полководца, выпущенная в серии «ЖЗЛ». Можно ли сказать что-то новое о генералиссимусе, стоящем среди первых военачальников мира?Автор считает, что можно. Ведь если одни называли князя Италийского, графа Суворова-Рымникского полудиким героем, кровожадным Аттилой и вандалом, то другие считали его Рембрандтом тактики, волшебником войны и спасителем Европы. Но кем же был на самом деле этот легендарный полководец?На основе архивных документов и воспоминаний современников В.С.
В ряду величайших сражений, в которых участвовала и победила наша страна, особое место занимает Сталинградская битва — коренной перелом в ходе Второй мировой войны. Среди литературы, посвященной этой великой победе, выделяются воспоминания ее участников — от маршалов и генералов до солдат. В этих мемуарах есть лишь один недостаток — авторы почти ничего не пишут о себе. Вы не найдете у них слов и оценок того, каков был их личный вклад в победу над врагом, какого колоссального напряжения и сил стоила им война.
Франсиско Гойя-и-Лусьентес (1746–1828) — художник, чье имя неотделимо от бурной эпохи революционных потрясений, от надежд и разочарований его современников. Его биография, написанная известным искусствоведом Александром Якимовичем, включает в себя анекдоты, интермедии, научные гипотезы, субъективные догадки и другие попытки приблизиться к волнующим, пугающим и удивительным смыслам картин великого мастера живописи и графики. Читатель встретит здесь близких друзей Гойи, его единомышленников, антагонистов, почитателей и соперников.
Автобиография выдающегося немецкого философа Соломона Маймона (1753–1800) является поистине уникальным сочинением, которому, по общему мнению исследователей, нет равных в европейской мемуарной литературе второй половины XVIII в. Проделав самостоятельный путь из польского местечка до Берлина, от подающего великие надежды молодого талмудиста до философа, сподвижника Иоганна Фихте и Иммануила Канта, Маймон оставил, помимо большого философского наследия, удивительные воспоминания, которые не только стали важнейшим документом в изучении быта и нравов Польши и евреев Восточной Европы, но и являются без преувеличения гимном Просвещению и силе человеческого духа.Данной «Автобиографией» открывается книжная серия «Наследие Соломона Маймона», цель которой — ознакомление русскоязычных читателей с его творчеством.
Работа Вальтера Грундмана по-новому освещает личность Иисуса в связи с той религиозно-исторической обстановкой, в которой он действовал. Герхарт Эллерт в своей увлекательной книге, посвященной Пророку Аллаха Мухаммеду, позволяет читателю пережить судьбу этой великой личности, кардинально изменившей своим учением, исламом, Ближний и Средний Восток. Предназначена для широкого круга читателей.
Фамилия Чемберлен известна у нас почти всем благодаря популярному в 1920-е годы флешмобу «Наш ответ Чемберлену!», ставшему поговоркой (кому и за что требовался ответ, читатель узнает по ходу повествования). В книге речь идет о младшем из знаменитой династии Чемберленов — Невилле (1869–1940), которому удалось взойти на вершину власти Британской империи — стать премьер-министром. Именно этот Чемберлен, получивший прозвище «Джентльмен с зонтиком», трижды летал к Гитлеру в сентябре 1938 года и по сути убедил его подписать Мюнхенское соглашение, полагая при этом, что гарантирует «мир для нашего поколения».
Мемуары известного ученого, преподавателя Ленинградского университета, профессора, доктора химических наук Татьяны Алексеевны Фаворской (1890–1986) — живая летопись замечательной русской семьи, в которой отразились разные эпохи российской истории с конца XIX до середины XX века. Судьба семейства Фаворских неразрывно связана с историей Санкт-Петербургского университета. Центральной фигурой повествования является отец Т. А. Фаворской — знаменитый химик, академик, профессор Петербургского (Петроградского, Ленинградского) университета Алексей Евграфович Фаворский (1860–1945), вошедший в пантеон выдающихся русских ученых-химиков.