Сутки на двоих - [22]

— Ты хочешь сказать, — не веря начал отец, но тут, покачнувшись, схватился за сердце, — что позволила этому охотнику за приданым, этому мерзавцу…

— Довольно, граф, — в голосе Рене было столько холода, что, кажется, даже стены покрылись коркой льда, или это заледенело сердце Григории? — Вы достаточно меня оскорбляли, но, поверьте, я сам не стремлюсь становиться частью вашей уважаемой семьи, так что мы просто разведемся через год. Насколько мне известно, при отсутствии детей и согласии обеих сторон, это должны сделать без вопросов, — он пошел к выходу и, уже открыв дверь, бросил через плечо, — я верну ваш перстень, графиня, не беспокойтесь, — и вышел.

— Перстень? — встрепенулся отец, и, быстро оглядев дочь, сразу понял, о каком украшении идет речь, — он был женат на тебе чуть больше суток и уже обманом выманил фамильный перстень твоей матери? Мы немедленно подадим в суд на это жулика! — и тоже двинулся к двери, таща за собой дочь, как на привязи.

— Отец! — Григория, устав церемониться, резко выдернула у него руку, — что ты такое говоришь? Я сама отдала перстень! И не ему лично, а как плату госпиталю на лечение его младшей сестры.

— Знаем мы эти лечения! — отец попытался снова схватить ее за руку, но девушка уже была готова к этому маневру и ловко увернулась, — ты еще молода и неопытна, поверь папе, я на своем веку и не такое повидал! Целитель наверняка был «в доле»! Да и диагноз могли подделать! И вообще, может это не сестра была, а нанятая актриса! Эти брачные аферисты и не на такое способны!

— Прекрати оскорблять моего мужа! — сил сдерживаться у Григории не осталось, а еще не оставалось времени, чтобы догнать и найти Рене, и нормально объясниться.

— Твоего кого? — взревел родитель. — Да я тебя не для того столько лет воспитывал, чтобы отдать замуж за шарлатана и проходимца!

— Да уж, ты готовил меня для куда более выгодной партии! — девушка начала обходить отца, чтобы прорваться к вожделенной двери. — Точнее нанятые учителя и гувернантки!

— Какая вопиющая неблагодарность! Да я все делал, чтобы у тебя было только лучшее! Приумножал наше состояние! — негодовал отец. — И вообще, я всегда о тебе заботился! Ты моя плоть и кровь!

— Твоя плоть и кровь выросла и сама может принимать решения, и делать выбор! И сейчас он не в твою пользу! — огрызнулась от двери девушка.

— Вернись! Одумайся, Григория! — отец выбежал за ней в коридор, но дальше не двинулся, не надеясь догнать, но пытаясь образумить. — Ты еще пожалеешь! Я тебя наследства лишу! На коленях сама ко мне приползешь!

— Не приползу! — только и крикнула на прощание Григория. — И наследство это мне вообще не сдалось!

Дальше она просто неслась к выходу, надеясь все-таки догнать мужа. Не мог же он далеко уйти!

На ее счастье, он как раз подходил к воротам.

— Рене, стой! — через весь двор крикнула Гри, — подожди минутку.

Но парень даже не остановился, он упрямо шел дальше, но бегом девушка нагнала его быстро.

— Подожди, — она схватила его руку, пытаясь отдышаться. — Я не хотела, чтобы так получилось. Отец, он такой всегда, не обращай на него внимание.

— А ты? — неожиданно спросил Рене. — Какая ты? Графиня благородных кровей или оборванка, проходимка и как там еще называл меня твой отец. Кем ты станешь, если останешься со мной?

— Рене! — воскликнула девушка, — разве это главное? Разве это имеет значение?

— А разве нет? — невесело улыбнулся парень. — Наше приключение, рассчитанное на сутки, несколько затянулось, не находишь? Это не игры, это жизнь, и я не смогу жить, зная… — тут он не выдержал и отвернулся, не закончив фразу.

А Григория, все это время державшая его руку, отпустила и отступила на шаг. Между ними снова стена, будто и не было этих суток, за которые они так сблизились. Снова эта холодность и отчужденность. Гри, искренне верившая в их чувства утром, сейчас поняла, как чудовищно она ошиблась. Видимо, ту симпатию, зародившуюся в их душах, смыло волной действительности, классовым неравенством и банальным безразличием Рене Вайтрана. Ведь насильно мил не будешь…

— Тогда, — собирая остатки гордости, произнесла девушка, уже устыдившись своего порыва, как бежала за ним через всю Академию, — встретимся через год. Я свое согласие дам, не сомневайся.

И, круто развернувшись, не глядя, пошла в противоположную сторону, абсолютно бесцельно. Цели у нее теперь толком и не было. Какая ирония: вчера она считала, что ее жизнь разбита и кончена, а, оказывается, она разбилась и закончилась сегодня. Надо же так ошибиться! И надо же было так влюбиться…

А теперь ей предстоит построить новую жизнь на осколках старой. Уже не графиня, еще не магесса, еще жена, но уже одинокая. И даже отца, который, чтобы она про гувернанток не говорила, всегда был рядом в трудную минуту, больше не будет. Сейчас она попробует все сделать сама, проверит, на что годится и чего действительно стоит. Ни люди, ни обстоятельства больше на нее не повлияют.

Год спустя

Григория наспех умывалась, время она начала ценить, как никогда раньше, и в данный момент ей этого времени совсем не хватало. И всего-то решила чуть-чуть подольше поспать, благо ей сегодня это удалось. А сейчас бегом завтракать! У нее срочный заказ, за которым придут в обед!