Суть времени. Том 1 - [91]

Все великолепно. Но вы не чувствуете одну потрясающую «запятую» во всем этом деле? Архивы-то еще не открыты, российские историки всего этого еще не написали. Мы, значит, еще к истине даже не приблизились, но уже осудили одних и стали восхвалять других. Это ли не выявление глубочайшей немодернизированности сознания господина Караганова? То, что он называет «советским мышлением», это он сам. Господин Караганов борется со своим собственным мышлением. Это глубоко психоаналитический процесс. Змея, кусающая себя за хвост… Вот пусть он с ним и борется! Не с «пережитками» в сознании других своих граждан (в частности, вашего покорного слуги), а со своим собственным сознанием, в котором «голова» уже вцепилась в «хвост» и поедает его лихорадочно.

Потому что, я повторяю, еще архивы не открыты. После открытия архивов нужно 10 лет на то, чтобы серьезные ученые пришли к какому-то заключению. Это будет борьба разных школ. Еще через 10 лет мы получим новое качество знаний. Тогда сможем высказать суждения, которые никогда не сойдутся в единую точку. Но, пока этих суждений нет и даже новые данные еще из архивов не извлечены, откуда нам знать, чтоесть истина и чтоесть заблуждение?

Значит, это не модернизированный акт гносеологического характера, в основе которого и лежит поиск истины на основе определенных процедур и определенной последовательности суждений. Это акт теологического характера. Это «охота на ведьм». Когда ты заранее, еще не открыв архивы, уже точно знаешь, какую оценку следует дать содержимому этих архивов. Потом ты открываешь архивы и позволяешь «ученым обезьянам» копаться в бумагах.

Но уже до этого ты вынес все вердикты: что первично и что вторично для «модернизированного» сознания, которое, если мне не изменяет память (я внимательно читал Вебера), является сознанием рациональным — сначала факты, потом исследования, потом оценки, потом суждения. Нет, сначала суждения, а потом исследования! Может быть, до конца доведем эту логику? Вначале «революционные тройки» расстреляют, а потом задним числом выяснится, что «ошибочка вышла», что «исследования» показывают другое.

«Мифологемы», конечно, «очень живы»… Одно сознание Караганова свободно от них, а также от пережитков тоталитаризма.

«Отсюда и еще одно предложение — нужен закон, согласно которому чиновники, которые публично отрицают или вообще оправдывают преступления, совершенные в годы тоталитаризма, находиться на госслужбе не могут».

Это же и есть ключевая вещь в десталинизации! Возникает запрет на историческую оценку. «Неправильная» историческая оценка несовместима с госслужбой. Но в чем «прелесть» подобных, геббельсовских вполне, процедур? Чиновники всех уровней не могут выражать позитивную оценку советского прошлого… А кто такие чиновники всех уровней? Это все, кто находится в бюджетной сфере, то есть учителя и все прочие.

Это абсолютно тоталитарная процедура. Но продолжим эту логику. Есть, предположим, Коммунистическая партия — незапрещенная, входящая в Думу и занимающаяся общественно-политической деятельностью. Предположим, что эта партия, при определенном развитии событий, войдет в коалицию и сформирует правительство. Что, члены этой партии будут говорить одно на партийных собраниях и другое в качестве государственных чиновников? Но тогда их довольно быстро уберут из партии и они перестанут быть парламентариями. Кроме того, у них, наверное, все-таки есть какие-то убеждения. Значит, они не могут стать чиновниками? То есть парламент не может формировать правительство? А кто его должен формировать?

И, наконец, ясно же, что кончится это запретом всех тех партий, которые хвалебно или объективно (как мы считаем) высказываются о советском прошлом. Мы начинаем говорить о чиновниках, потом имеем в виду школьных учителей и всю бюджетную сферу, а затем осуществляем запрет, разгон партий. То есть последовательно идем к тоталитарной диктатуре через «борьбу с тоталитаризмом». Am I right, мистер Караганов?

«И, конечно, важную роль играют памятники. Необходимо в обеих российских столицах создать мемориалы всем жертвам политических репрессий, которые были в нашей стране. Мемориалы должны быть и в местах тысяч пока не найденных захоронений, и в городах и селах, из которых наших людей увозили на каторгу и на смерть.

И, наконец, настала пора решать вопрос с мавзолеем Ленина на Красной площади. Но не просто так, для того чтобы только вынести оттуда его тело. Предварять это безусловно необходимое решение должна большая работа».

Ну, сносите памятники. Но мы, граждане, имеем право скинуться, их построить?! — Нет.

То есть вы наши памятники сносить можете, а мы ни ваши снести не можем, ни свои построить? А почему?

Потому что мы не равноправные граждане. Гражданское неравноправие и есть основа тоталитаризма. Если господин Караганов может снести памятник, который я поставил, а я не могу снести памятник, который поставил господин Караганов, то не только о национальном примирении, но и о национальном равноправии речи быть не может. Часть общества — это изгои, чьи памятники будут сносить. Но это же только начать…