Суть времени, 2013 № 22 - [26]
Но одновременно, и совсем не случайно, в России развернулась активная пропаганда Добровольного медицинского страхования (ДМС), то есть платной медицинской помощи. Прелести нововведения смаковались многими российскими изданиями. «Коммерческая основа ДМС, — сообщалось в одном из рекламных проспектов, — обеспечивает пациентов прекрасным сервисом и высоким качеством обслуживания, делает более доступными дорогостоящие медикаменты и методы лечения и диагностики, консультации узких специалистов и высококвалифицированных врачей».
Декларировалось также, что система ДМС предлагается как дополнение к системе ОМС. Однако по факту пациенты оказались поставлены перед нелегким выбором. Либо пытаться получить хоть какую-то помощь в стремительно деградирующей системе бесплатной медицины, либо за консультации узких специалистов, за сложные наукоемкие исследования и операции платить из своего кармана! Либо — не лечиться вообще. Большая часть населения вынуждена была выбрать «третий» путь — вообще не лечиться. Несомненно, что вина за пресловутый «Русский крест» лежит, в том числе, на «реформаторах», объявивших войну «системе Семашко», а на деле начавших воевать со своим народом.
В заключение скажу, что хотя «реформы» 90-х и нанесли ощутимый удар по «системе Семашко», они не смогли уничтожить ее сразу. Настоящее полномасштабное наступление на бесплатное здравоохранение началось с приходом в Минздравсоцразвития России так называемых эффективных менеджеров. В 2004 году пост министра здравоохранения России занял М. Зурабов. Именно ему принадлежит циничное донельзя высказывание: «Хотите оперировать больное сердце — продавайте квартиры или берите кредиты». А с 2007 года внедрение платной медицины в стране продолжила Т. Голикова. Но об этом — в следующий раз.
Извращения в системе образования — 2
Можно поступить мудро, как это сделал Ушинский, объединив два противоположных подхода. Но только в том случае, если цель преобразований — повышение качества образования. А если цель — разрушение, искоренение всего советского?
Павел Расинский
В предыдущей статье мы выяснили, что в 1936 году в СССР был сделан выбор в пользу знаниево-ориентированного подхода в образовании. Чтобы лучше понять причины такого выбора, нужно разобраться: был ли он каким-то резким отклонением от русской традиции или наоборот — возвратом к традиции после вмешательства педологов в систему образования?
Для того чтобы ответить на этот вопрос, нужно сначала остановиться на том, как исторически развивались теории образования.
Основные теории, пытающиеся говорить о содержании образования с разных позиций, сформировались в XVII–XIX веках. Среди них можно выделить несколько, которые нас интересуют в первую очередь.
Первая — дидактический материализм или энциклопедизм. Она была разработана Яном Коменским, чешским педагогом, писателем, общественным деятелем в середине XVII века. Согласно этой теории, основная задача обучения состоит в том, чтобы передать учащимся огромное количество разнообразных знаний. Сторонники этой теории создавали учебные программы, перегруженные информацией, которая практически не увязывала предметы между собой. В итоге теория себя не оправдала, потому что школьники не могли усвоить весь этот материал.
Следующая теория — теория дидактического формализма — возникла в XVIII веке как противоположность теории энциклопедизма. Эта теория рассматривала обучение исключительно как средство развития способностей и познавательных интересов ученика. Поэтому главным критерием отбора предметов была их развивающая ценность. К достоинству этой теории можно отнести то, что она впервые заговорила о необходимости развития способностей учеников, их внимания, памяти, мышления. Однако она делала слишком сильный упор на это развитие, практически игнорируя фактический материал, то есть знания как таковые.
Эту теорию критиковал великий русский педагог Константин Дмитриевич Ушинский, основоположник научной педагогики в России. Он стал инициатором объединения двух вышеназванных теорий, что дало новый импульс развитию русской педагогики. Которая стала двигаться в направлении баланса преподаваемых знаний и развития навыков у школьника. Именно Ушинский утвердил в русской дидактике принцип единства обучения и воспитания.
В отличие от русского направления в дидактике, в США в начале XX века Джон Дьюи выдвинул теорию, которая носит название «теория дидактического утилитаризма». Согласно Дьюи, образованием считается непрерывный процесс реконструкции опыта человечества. Для Дьюи источником связи между содержанием отдельных учебных предметов является деятельность ученика — индивидуальная или общественная. Поэтому нужно концентрировать внимание на занятиях конструктивного характера. То есть учить детей готовить еду, шить, приобщать к рукоделию.
В соответствии с этой теорией, ученикам предоставляли максимальную свободу в выборе учебных предметов, приспосабливали учебно-воспитательную работу к запросам учащихся, пытались сделать школу местом общественной жизни. Считалось, что в этом случае максимально учитываются интересы детей.
