Суть времени, 2013 № 12 - [19]

В чем же тогда проблема?

В том, что в мире всегда спорили две крупные педагогические школы, к одной из которых принадлежат все названные профессионалы. И каждая школа была по-своему права.

Одна школа говорила о том, что задача педагога — передать ученику совокупность систематизированных знаний, умений и навыков (а также взглядов и убеждений). Что качество труда педагога определяется его способностью обеспечить определенный уровень развития познавательных сил и практической подготовки. Что именно достижению этого уровня подчинен весь процесс учебно-воспитательной работы. Такой подход называется «знаниево-ориентированным», то есть ориентированным на знание.

Это — не единственно возможный подход.

Представители другого подхода говорят о том, что знания, конечно же, очень важны. Что они обладают безусловной социальной ценностью, являются важнейшей частью того духовного богатства, которое человечество накопило за свою историю.

Но, осуществив по отношению к знаниям все необходимые реверансы, представители другого подхода далее говорят: «Но ведь знания — не весь человек! Конечно, подход, ориентированный на знание, способствует социализации индивида, вхождению человека в социум. Конечно, те, кто реализует подобный подход, дают учащемуся ценное содержание. И, конечно же, это содержание является тем, что обеспечивает жизнь, то есть представляет собой жизнеобеспечивающую систему. Но давайте посмотрим на все и с другой, не столь комплиментарной по отношению к знаниям, стороны! И признаем, что, становясь абсолютной ценностью, знания — о, ужас — заслоняют собой человека как такового! Что это приводит к идеологизации и регламентации научного ядра знаний, их академизму. Что в этом случае образование начинает ориентироваться на среднего ученика».

Стоп! Почему на среднего ученика? Чем вы это доказываете? Увы, авторы этого подхода, который называют личностно-ориентированным или гуманистическим, ничего в таких случаях не доказывают. Они, заявив о том, что ориентация на знания порождает усредненность, далее ставят знак равенства между усредненностью и тоталитаризмом. И начинают под видом борьбы с тоталитаризмом бороться со знанием, как таковым.

Это, конечно, крайний случай. Но именно он реализуется в постсоветской педагогике, или, как они называют, дидактике. И именно этим занимается данная школа, воюя со знанием, а значит и с нашим будущим.

Разумеется, речь идет только о гуманистической школе, впавшей в соответствующую антисоветскую и антитоталитарную «прелесть». Только в этом случае оборзелый прогрессор-гуманизатор, объявляя войну «совковому ретрограду», начинает свирепо уничтожать знания во имя гуманизма, плюрализма, индивидуализма и так далее.

Однако жуткие конкретные уродства, с которыми мы сталкиваемся в программе, имеют ровно этот корень. Их порождает патологическая «гуманистичность» образования, являющаяся антитезой «советской образовательной пакости», ориентированной на знание. Согласно этой антисоветской специфической гуманистичности, знание вообще не является необходимым продуктом образовательной деятельности.

Не человека знающего, а совсем иного человека хотят взрастить в России ревнители нынешних постыдных, чудовищных образовательных инноваций. И не являются они безграмотными мальчишками, закоснелыми высокомерными бюрократами и так далее. Они — враги, ведущие войну на уничтожение. Их цель — уничтожить того человека, которого формировала классическая досоветская и советская школа (как высшая, так и средняя).

Уничтожая эту школу, они уничтожают и человека. Ведь он для них, гуманистов-демократов, является тоталитарной опорой всего на свете. И тут что семья, что образование. Фундамент тоталитаризма они уничтожают, а не учат детей. И если случайно, нанося удар по этому фундаменту, они уничтожат человека, что ж — на войне, как на войне.

Вы знаете, как сказал об этом Новоженов, разбирая возможные жизненные перспективы нашего сироты-инвалида? Он сказал, что пусть он лучше будет пущен на органы для порядочного американца, чем просит милостыню у вокзала. Перенося эту логику с семьи на образование, можно сказать: «Пусть лучше ученик, пропущенный через мясорубку плюралистически-гуманистических псевдостандартов, вообще перестанет быть человеком, чем останется опорой тоталитаризма».

Новые стандарты как средство обеспечения регресса, спасающего население от тоталитаризма, — вот о чем идет речь. И пусть они не врут людям, что на руинах советской школы хотят построить что-нибудь, сообразное нашим представлениям о благе. О том, что именно они хотят построить, фактически напрямую говорится в программе, выпущенной Российской академией образования. И — опозорившей эту академию раз и навсегда.

Не зря эту программу так трудно найти на полках книжных магазинов. Ее прячут от общественности. Даже учителя — и те не знают, что именно их ждет. Особо изощренное издевательство состоит в том, что эта программа не является документом министерства, а значит, она может корректироваться академией бесконтрольно.

С нами воюют знатоки своего дела. Война идет по нарастающей. При этом министерство снимает с себя ответственность за воспитание нового поколения, а РАО действует, как тот учитель, который учит трем блатным аккордам: «лучше подворотня, чем тоталитаризм».