Суть времени, 2012 № 03 - [23]

Активизация экстремизма в Казахстане началась еще в 2011 году, когда по стране покатилась волна терактов. Причем объектами терактов неизменно были сотрудники силовых структур. Одним из самых громких событий этого периода была войсковая операция против группировки салафитов в Актюбинской области в начале июля 2011 года. Скажем сразу, что таких терактов гораздо больше, но перечислить здесь все их просто невозможно. Поэтому приходится называть лишь самые крупные акции.

31 октября 2011 года в Атырау возле административных зданий произошли взрывы с использованием смертников. Ответственность за взрывы взяла на себя только что созданная группировка «Джунд-аль-Халифат» («Солдаты халифата»), ранее в Казахстане неизвестная. Группировка, по данным генпрокуратуры, была сформирована гражданами Казахстана, скрывающимися на юге Афганистана.

Уже после взрывов в Атырау на одном из форумов «Аль-Каиды» появилось интервью лидера «Солдат халифата» Равиля Кусаинова, в котором говорилось, что в группировку входят борцы за возрождение исламского халифата из Афганистана, Казахстана и других стран. Лидер группировки призвал своих сторонников учиться на примере «арабской весны», как избавляться от правительства.

И это — только «верхушка» прошлогоднего событийного айсберга. А в 2012-м, совсем уже недавно произошла целая серия инцидентов, после которых становится ясно окончательно, что ситуация более чем серьезная.

11 июля 2012 года в поселке Таусамалы Алматинской области произошел взрыв. После этого в одном из домов поселка нашли восьмерых погибших в результате самопроизвольного подрыва взрывного устройства, а также детали для самодельных взрывных устройств, религиозную литературу, деньги и фрагменты полицейской формы.

В середине августа 2012 года на территории Иле-Алатауского национального парка в той же Алматинской области были найдены тела восьми человек, погибших от ножевых ранений. По национальности погибшие были русскими и украинцами, один из них был егерем. Позже нашли еще четверых убитых. Долгое время не появлялось никакой подтвержденной информации о том, как случилось это массовое убийство. И только к концу сентября правоохранительные органы Казахстана скупо сообщили, что в связи с этим делом разыскиваются двое участников радикального течения ислама, которые «намерены совершить теракт против правоохранительных органов с использованием формы сотрудников полиции». Такая формулировка уже стала привычной для Казахстана.

5 сентября в Атырау в частном доме произошел взрыв самодельного взрывного устройства, в результате которого погиб хозяин дома. При расследовании установили, что и он тоже планировал теракты против сотрудников силовых структур.

Все эти теракты являются отдельными, все более частыми точками на общей картине, которая пока ясна не до конца. Но региональные электронные СМИ уже дают примерный список более или менее известных исламистских группировок, действующих сейчас на территории Казахстана. Список завораживает: «Исламское движение Узбекистана», «Джамаат моджахедов Центральной Азии», «Хизб-ут-Тахрир», «Таблиги джамаат» «Жайшуль махди» из Кыргызстана, уйгуры «Исламского движения Восточного Туркестана», «Организация освобождения Восточного Туркестана», уйгурская «Шарк Азатлык Ташкилати»… Что сказать? Это цвет центральноазиатского моджахедизма. Например, организация «Джамаат моджахедов Центральной Азии», уже много лет запрещенная в Казахстане, была частью международной сети «Аль-Каиды». Таков сегодняшний «стабильный Казахстан».

Таким образом, Казахстан из перевалочной базы превратился в поле массированной террористической деятельности, явным образом направленной на его дестабилизацию. Роль же перевалочной базы в настоящий момент в значительной степени передана Киргизии.

Атмосферу, которая царит сегодня в центральноазиатском регионе, ярко характеризует необычайно откровенное высказывание директора киргизского аналитического центра «Религия, право и политика» Кадыра Маликова, которое стало скандально известным совсем недавно, в октябре этого года. Маликов заявил: «Мы в Киргизии создали негласную диалоговую площадку, на которой присутствуют представители всех запрещенных радикальных группировок. И мы пришли с ними к договору: на территории Киргизии не взрывать, не стрелять. Это все, что нам нужно, — больше ничего. А то, что они работают, переправляют миссионеров, агитируют — пожалуйста. Таким образом, Киргизия превращается в нейтральную площадку, возможно, представляющую угрозу для сопредельных государств, например, для Китая. Но что делать, для соблюдения национальной безопасности Киргизии это допустимо».

Первый же вопрос, который вызывает это высказывание Кадыра Маликова — это вопрос о масштабах присутствия исламских экстремистов в Киргизии. На этот счет имеются частичные данные, озвученные не так давно на прошедшей в Киргизии международной конференции «Исламское религиозное образование в светских обществах». По этим данным, в Киргизии «согласно докладу Госдепа США, с 2006 по 2008 годы численность сторонников «Хизб-ут-Тахрир» увеличилась с 5 до 15 тысяч» (!!!). Если это так (а за последующие годы такое количество последователей халифатистов в стране вряд ли могло само собой рассосаться), то хочется спросить — о каком договоре с такой террористической армией можно говорить? Ведь в Киргизии, между прочим, численность государственной армии, по официальным данным — 15 тысяч. При чем тут тогда вообще «нейтральная площадка»? Если названные цифры не являются пропагандистским преувеличением, если они верны или хотя бы близки к правде, то это — радикалистский плацдарм для всей Центральной Азии и не только для нее. И в этом случае надо смотреть правде в глаза и сказать, что перед нами формирующийся «новый Талибан», так сказать, приспособленный для наших широт.