Сущность человека - [30]

по особым случаям [569, с. 173; 568, с. 227]; затем он принял форму первичного, «недоделанного» товарообмена, то есть такого обмена, который уже является эквивалентным и происходит согласно закону стоимости, но стоимость в процессе этого обмена еще имеет — согласно терминологии Маркса⁶ — простую, единичную, случайную форму. По мере дальнейшего развития производительных сил, учащения контактов между первобытными племенами и роста самих этих племен — то есть в ходе тех процессов, которые, как мы уже видели, ведут ко все большему разделению труда внутри первобытных коллективов, к их размыванию, — в межплеменном обмене (место и роль которого в межплеменных контактах уже становятся не меньше, чем у войны) начинает осуществляться полная (или развернутая) форма стоимости. Складывается и развивается межплеменное разделение труда… а это уже — начало конца первобытной общины как «общества как такового», первая предпосылка новых, более широких форм человеческой общности. В это же время развитие внутриплеменного разделения труда ведет к тому, что внутриплеменной обмен начинает занимать все большее место и играть все большую роль в жизни племени. Вначале он осуществляется в форме дарения [cм.: 592, с. 196–198]; до тех пор, пока люди живут собирательством и охотой, товарообмена внутри племени, как правило, нет или почти нет. В сферу внутриплеменного обмена начинает вовлекаться также и то, что добыто охотой и собирательством (в сферу межплеменного обмена добыча в ряде случаев, по-видимому, вовлекалась очень рано — еще тогда, когда субъекты такого обмена, первобытные общности, представляли собою ни в малой мере не подвергшиеся размыванию коллективы).

Разделение труда, являющееся не чем иным, как индивидуализацией и авторитаризацией управления производственной — а в конечном счете и всякой иной — сознательной человеческой деятельностью; индивидуализация и авторитаризация управления распределением (а следовательно, и потреблением), все большее выделение обмена (как особого вида экономической деятельности, выросшего из распределения, но обособляющегося от него) и увеличение его роли в экономической жизни первобытных людей — все эти изменения системы отношений управления экономической деятельностью первобытных людей, обусловленные развитием производительных сил, были опосредованы индивидуализацией и авторитаризацией отношений собственности на орудия труда, на землю и другие средства и предметы труда, на самих людей и на продукты их труда. В той мере, в какой лидеры (вожди, старейшины, шаманы и пр.) становились все более необходимыми для того, чтобы распределять, кто какой работой будет заниматься, и чтобы координировать действия разных групп людей, делающих каждая свое дело, отдельных личностей, делающих каждая свое дело, и, наконец, членов одной группы, делающих одно дело (напр., охотников во время большой загонной охоты, которых могло быть тем больше, чем крупнее становилось первобытное племя), — в той же мере эти лидеры начинали превращаться в верховных собственников на рабочую силу своих подчиненных. Функции племени, как собственника своих членов, начинают переходить от всего племени в целом, как коллектива, к лидерам, воплощающим в себе единство племени как авторитарно управляемой группы. С другой стороны, члены племени, находящиеся на одной ступеньке иерархической лестницы, все более обособляются друг от друга, во все большей (хотя пока еще не в преобладающей) мере начинают относиться друг к другу не как члены коллектива, непосредственно причастные к собственности на рабочие силы друг друга, а как частные собственники своих рабочих сил. Далее, в той мере, в какой лидеры делались все более необходимыми для руководства разделом добычи (разбор сменялся дележом [592, с. 198]) и для управления действиями своего племени в процессе межплеменного обмена, они превращались в верховных собственников добычи — до того, как она будет разделена — и предметов, предназначенных к обмену; вместе с тем они в той же мере начинали воплощать в своем лице функции племени как собственника добычи и предназначенных к межплеменному обмену предметов — но племени не как коллектива, а как авторитарно управляемой группы. С другой стороны, уже поделенная добыча оказывалась в индивидуальной собственности тех, кому она доставалась при разделе. Если предметы, которые данное племя выменяло у другого, не разбирались, а делились, то к их распределению относится все только что сказанное об отношениях собственности в процессе распределения добычи: дело в том, что и при дележе предметов, которые одно племя в целом выменяло у другого племени в целом, роль лидеров тоже увеличивалась. В то же время обмен между племенами как едиными субъектами постепенно начинал уступать место обмену непосредственно между отдельными членами разных племен; это означало разложение первобытной общины как «общества как такового». И вот уж в сфере такого обмена безраздельно царствовали отношения частной собственности и индивидуального управления.

Соответственно всем этим изменениям начали изменяться и семейные отношения. Первобытное племя, переставая быть самим собой, начало переставать быть единой семьей. Отдельные группы родственников начали обосабливаться внутри племени друг от друга, превращаясь в отдельные экономические ячейки. В этих ячейках стала возникать иерархия: потомки из коллективной собственности всего племени начали переходить в авторитарную собственность своих предков; мужчины и женщины также начали становиться в отношения господства и подчинения друг с другом — в некоторых племенах, в некоторых случаях, в некоторых отношениях брали верх женщины, но в большинстве племен, случаев и отношений мужчины начали превращаться в собственников, а женщины в собственность. Мужчинам помогало взять верх их превосходство в физической силе