Сущность буддизма - [35]

Третье качество природы будды — постоянство (такпа). Этот термин следует толковать очень осторожно, поскольку здесь он означает отнюдь не статичность, а состояние, которое невозможно поколебать какими-либо капризами и причудами. В один прекрасный день вы идете в буддийский храм, встречаетесь там с великим учителем, и он благословляет вас. Беседа с ним производит на вас фантастическое впечатление, вы чувствуете к учителю неподдельную симпатию, и все вокруг прекрасно. Вы ощущаете себя преображенным, у вас прекрасное настроение, вы переполнены энергией и оптимизмом. Но вот вы покидаете храм, видите на ветровом стекле своей машины штрафную квитанцию, и вас охватывает злость. Тут же все ваше преображение идет прахом. И возвышенное чувство гармонии, которое вы пережили наедине с учителем, гаснет, как вспышка молнии. Постоянство природы будды — дело иное. Смысл его в том, что как бы нас ни вертела жизнь, какие бы взлеты и падения мы ни испытывали, все это никак не может повлиять на наше просветленное состояние. Наш разум может колебаться при выборе того или иного пути, может то возбуждаться, то успокаиваться. Но что бы ни творилось в нашем разуме, это никак не подействует на нашу просветленность. Именно поэтому качество постоянства не может быть понято в смысле неизменности какого-то статичного состояния. Природа будды — вообще не состояние.

ВЕЛИКАЯ САМОСТЬ

«Великая самость» (дак) соотносится с тем фактом, что каждый из нас должен что-то собой представлять. Никому не хочется быть никем. Все мы хотим жить лучше; хотим быть богатыми и счастливыми. Ни один из нас не хочет, подводя итог жизни, признаваться себе, что не сделал ровным счетом ничего, чтобы улучшить свою жизнь, и ни в малейшей степени не содействовал улучшению общества, в котором жил.

Поэтому понятие самости очень важно при оценке человеком самого себя, пои взаимодействии с другими людьми, да и для мировоззрения вообще. Все это так или иначе соотносится с самостью. Даже желание просветления и стремление к нему невозможно без понятия самости. Иначе просто невозможно. Если в вагоне никого нет, значит, он пуст. Мы можем стремиться в Венецию или во Флоренцию, но мы не можем ограничиться одним представлением, будто мы в одном из этих городов. Нам следует купить билет и сесть в поезд. Духовный путь тоже подразумевает некоторые действия. Зачем нужна практика, если ее плодами некому воспользоваться? Если какая-то практика ведет к разъединению самости, чем бы она ни была, она будет разрушена совершенно. Это весьма нудно, болезненно и в конечном счете пагубно, как полет на дно пропасти. Возможно сравнение и с поездом, который упал под откос.

Я полагаю, тут очень важно понять, что духовная практика не означает избавления от самости нацело. Надо лишь осознать, что наш образ самих себя — лишь умственное построение. Им, конечно, можно пользоваться, хотя и в довольно ограниченных пределах. Мы должны при помощи практики подняться выше него, выйти за его пределы, все время касающиеся с этой условной личностью — обыденной и каждодневной. Да, да, постоянно соотноситься с условным собой, но пребывать за его пределами. Выражаясь фигурально, мы должны выступить за рамки условных понятий насчет того, кто мы и что мы, иначе привычные мнения еще сильнее укоренятся, а ошибки увековечатся. Приняв и осознав концепцию природы будды, мы обретаем расширенное ощущение самости — великую самость. Не ту, к которой мы привыкли, но ту, которая позволяет нам подняться над условным, обыденным ощущением себя. При этом мы мыслим яснее, видим больше, чувствуем острее и в полной мере ощущаем единство с миром.

КАК СУЩЕСТВУЕТ ПРИРОДА БУДДЫ

Итак, природа будды обладает четырьмя упомянутыми качествами, но каково ее состояние? Или, применяя философские термины, каков ее онтологический статус, если не принимать во внимание сотериологическую составляющую? Когда дело касается онтологии, наш разум не может выбраться из наезженной колем: если нечто существует, оно реально; если не существует — не реально.

Такое вот дуалистическое мышление настолько в нас преобладает, и мы так с ним освоились, что отказаться от него очень трудно. Однако, размышляя о природе будды в онтологическом ключе, мы не пользуемся категориями существования и несуществования. Природа Будды существует не так, как существуют столы или стулья. Но и несуществующей ее называть ни в коем случае нельзя. Онтологическое состояние природы будды, иными словами, то, как природа будды существует, отличается от того, как существует все остальное. Мы не можем сказать, что природа будды существует таким же образом, как существуют — в нашем понимании — эмпирические объекты вещного мира или как мысленные построения. Когда мы говорим, что каждый обладает природой будды, мы не уподобляем это владению чем-то. Это не то, что обладать домом, автомобилем или телом. Мы думаем, что природа будды принадлежит нам так, как наш дом и наша мебель, — это то, что называется естественным состоянием вещей, это свойство мира, в котором мы живем, — но она вовсе не собственность. Самая близкая аналогия для природы будды — пространство. Пространство существует не так, как облака в его пределах, но совершенно иным образом. Мы не знаем, каким образом оно существует, то есть не можем сказать, что оно существует подобно некой вещи, обладающей определенной сущностью, но в то же время не можем утверждать, что его не существует вовсе, что оно является ничем. Пространство не есть ничто, поскольку без пространства — согласно буддийской аргументации — не было бы ни галактик, ни планет, ни книги, которую вы сейчас держите в руках.