Суррогатная мать - [20]
Она встала так резко, что ее стул пошатнулся и с металлическим лязгом рухнул на пол. Звук был настолько громкий, что все в зале замолчали и уставились на них. Рут никак не могла попасть рукой в рукав пальто – ее колотило от ярости. Адам смутился и, подняв стул, положил руку на плечо Рут, одним жестом уговаривая ее сесть и прекратить устраивать цирк.
– Я не… – начал он.
Она оттолкнула его и прорычала:
– Убери руку! Меня от тебя уже тошнит! Ты как хочешь, а я ухожу. Будь добр, не забудь расплатиться.
Вернувшись домой, Рут поднялась в гостевую спальню, рухнула на кровать и несколько минут делала дыхательные упражнения, пока сердце не перестало бешено биться. Перевернувшись на бок, она расслабила живот и представила, будто в нем ребенок. Чудесным образом зарождать жизнь, постепенно набухать, давая зародышу расти, а затем выталкивать это визжащее, сморщенное существо на белый свет – вот на что было когда-то способно ее дряхлое тело. Она лелеяла воспоминания о беременности и о том, как новорожденные малышки жались к ней и тянулись к груди. Рут вдруг поняла, как сильно ей хочется вновь испытать эти чувства. Она выгнула спину и погладила округлившийся живот. Конечно, в прошлом есть вещи, о которых жалеешь – мечтаешь, чтобы их никогда не было, – но рождение ребенка к ним не относится. Если бы все получилось, суррогатное материнство могло бы стать радостью. И даже искуплением.
Одно из преимуществ большого семейного дома без детей состоит в том, что двое взрослых после ссоры могут жить раздельно, при этом наблюдая за действиями друг друга и стараясь лишний раз не пересекаться – так что Адам и Рут умудрялись избегать друг друга все воскресенье. В это время каждый из них прокручивал в голове вчерашний разговор в ресторане, правда, с некоторыми поправками: добавляя неопровержимые аргументы и искренние мольбы о прекращении спора, чтобы утвердить свое моральное превосходство и укрепить позицию. Обоим было одиноко. Рут проснулась рано и лежала с книгой. Как только Адам отправился на еженедельный теннисный матч в парк Рэйвенскорт, она тут же позвонила Лорен.
– Доченька, ну как ты?
– Нормально, – монотонно ответила Лорен.
– Точно?
– Точно.
– Как-то не похоже. Дэн с тобой?
– Уехал на матч в Бирмингем.
– И оставил тебя одну?! – воскликнула Рут, не в силах сдержать возмущение.
– Мам, я сама отправила его развеяться, не можем же мы все выходные сидеть друг с другом в четырех стенах – как на пороховой бочке.
– Может, я заеду?
– С папой?
– Нет, он занят. Только я.
– Слушай, ты прости, но мне надо работать – сильно выбилась из графика. Я как раз собиралась идти в студию, так что давай как-нибудь в другой раз…
– Выезжаю, – твердо заявила Рут. – Я ненадолго.
Лорен открыла не сразу, и Рут, увидев дочь, не могла поверить своим глазам. Босая, в футболке наизнанку и в расстегнутых джинсах: очевидно, она впопыхах накинула на себя одежду, услышав дверной звонок. Лорен сильно похудела, лицо болезненно осунулось, а кожа вокруг глаз опухла и покраснела. Она молча развернулась и пошла наверх, с трудом поднимая ноги. Рут последовала за ней. Дойдя до порога гостиной, они остановились. В комнате было душно и пахло затхлостью: шторы задернуты, в полумраке назойливо кружит жирная муха, повсюду валяются коробки из-под пиццы, а кофейный столик весь заставлен пустыми пивными банками и одноразовыми стаканчиками.
– Давай-ка я открою окна и немного тут приберусь, – засуетилась Рут.
– Не надо. Это Дэн оставил, потом уберет, – сказала Лорен и плюхнулась на диван, глядя прямо перед собой пустым взглядом, как будто центральный механизм, поддерживавший ее жизнь, вдруг сломался.
Рут старалась прощупать ее настроение, как сиделка – сварливого старика.
– Давай хотя бы чайку налью? Или приготовлю что-нибудь. Ты, наверное, со вчерашнего вечера ничего не ела?
– Не надо, спасибо, – Лорен говорила медленно и совершенно без эмоций. – Только, пожалуйста, хватит обо мне волноваться, а то я нервничаю.
Рут села рядом, решив не мозолить дочери глаза, и тихо сказала:
– Мне ужасно жаль, что Алекс не сможет тебе помочь. Такой самоотверженный поступок, представляю, как ты расстроилась.
Лорен резко повернулась к Рут и посмотрела ей прямо в глаза.
– Как ты узнала?
– Алекс звонила. Она не хотела тебя подвести и очень переживает. И я тоже.
Лорен промолчала.
– А что дальше? Есть какой-нибудь план?
– Нет никакого плана. У нас не хватит денег на американские клиники, даже на те, что подешевле, не в Калифорнии. Так что вариантов больше нет, – ответила Лорен, и на лице ее было написано полное смирение с судьбой.
– Мы бы тебе помогли, но с деньгами сейчас туго.
– Понимаю, мам, мы даже не думали у вас просить.
– В Британии тоже множество клиник суррогатного материнства, и здесь гораздо дешевле. Может быть… – начала Рут.
– Бесполезно, – покачала головой Лорен. – В Америке тысячи женщин, готовых стать суррогатными матерями, мы заключили бы договор и могли бы официально считаться родителями. У нас желающих немного, так что подходящую кандидатку мы можем ждать годами, а если и найдем – наш ребенок будет ее, потому что в Англии закон на стороне суррогатной матери. Она может передумать и оставить ребенка себе.
«Все взрослые когда-то были детьми, но не все они об этом помнят», – писал Антуан де Сент-Экзюпери. «Полдетства» – это сборник ярких, захватывающих историй, адресованных ребенку, живущему внутри нас. Озорное детство в военном городке в чужой стране, первые друзья и первые влюбленности, жизнь советской семьи в середине семидесятых глазами маленького мальчика и взрослого мужчины много лет спустя. Автору сборника повезло сохранить эти воспоминания и подобрать правильные слова для того, чтобы поделиться ими с другими.
Таня живет в маленьком городе в Николаевской области. Дома неуютно, несмотря на любимых питомцев – тараканов, старые обиды и сумасшедшую кошку. В гостиной висят снимки папиной печени. На кухне плачет некрасивая женщина – ее мать. Таня – канатоходец, балансирует между оливье с вареной колбасой и готическими соборами викторианской Англии. Она снимает сериал о собственной жизни и тщательно подбирает декорации. На аниме-фестивале Таня знакомится с Морганом. Впервые жить ей становится интереснее, чем мечтать. Они оба пишут фанфики и однажды создают свою ролевую игру.
«Холмы, освещенные солнцем» — первая книга повестей и рассказов ленинградского прозаика Олега Базунова. Посвященная нашим современникам, книга эта затрагивает острые морально-нравственные проблемы.
Кэти Акер и Маккензи Уорк встретились в 1995 году во время тура Акер по Австралии. Между ними завязался мимолетный роман, а затем — двухнедельная возбужденная переписка. В их имейлах — отблески прозрений, слухов, секса и размышлений о культуре. Они пишут в исступлении, несколько раз в день. Их письма встречаются где-то на линии перемены даты, сами становясь объектом анализа. Итог этих писем — каталог того, как два неординарных писателя соблазняют друг друга сквозь 7500 миль авиапространства, втягивая в дело Альфреда Хичкока, плюшевых зверей, Жоржа Батая, Элвиса Пресли, феноменологию, марксизм, «Секретные материалы», психоанализ и «Книгу Перемен». Их переписка — это «Пир» Платона для XXI века, написанный для квир-персон, нердов и книжных гиков.
Заветная мечта увидеть наяву гигантских доисторических животных, чьи кости были недавно обнаружены в Кентукки, гонит небогатого заводчика мулов, одинокого вдовца Сая Беллмана все дальше от родного городка в Пенсильвании на Запад, за реку Миссисипи, играющую роль рубежа между цивилизацией и дикостью. Его единственным спутником в этой нелепой и опасной одиссее становится странный мальчик-индеец… А между тем его дочь-подросток Бесс, оставленная на попечение суровой тетушки, вдумчиво отслеживает путь отца на картах в городской библиотеке, еще не подозревая, что ей и самой скоро предстоит лицом к лицу столкнуться с опасностью, но иного рода… Британская писательница Кэрис Дэйвис является членом Королевского литературного общества, ее рассказы удостоены богатой коллекции премий и номинаций на премии, а ее дебютный роман «Запад» стал современной классикой англоязычной прозы.
Самое завораживающее в этой книге — задача, которую поставил перед собой автор: разгадать тайну смерти. Узнать, что ожидает каждого из нас за тем пределом, что обозначен прекращением дыхания и сердцебиения. Нужно обладать отвагой дебютанта, чтобы отважиться на постижение этой самой мучительной тайны. Талантливый автор романа `После запятой` — дебютант. И его смелость неофита — читатель сам убедится — оправдывает себя. Пусть на многие вопросы ответы так и не найдены — зато читатель приобщается к тайне бьющей вокруг нас живой жизни. Если я и вправду умерла, то кто же будет стирать всю эту одежду? Наверное, ее выбросят.