Суровые дни - [93]
А сарбазы искали подходящие бревна для виселицы. Они обшарили все село, но кроме нескольких небольших стволов, предназначенных для свежевания овечьих туш, не нашли ничего. Эти стволы явно не подходили для такого рослого старика, каким был Чарыяр-ага. Плосконосый юзбаши растерялся, но один из сарбазов подсказал:
— В кибитке повесить можно! Вон как раз возле минарета две пустых кибитки стоят!
Предложение понравилось юзбаши.
— Идите, снимите кошмы с одной кибитки! — приказал он, мысленно прикидывая высоту терима. — Веревку возле самого тюйнука привяжите!
И побежал докладывать Абдулмеджит-хану.
Хан согласился, только недовольно сказал:
— Чего тянешь? Быстрее надо! Собери всех жителей села! Пусть смотрят и поучаются! Я сам там буду!
Часовой доложил, что идет ахун.
— Пропустите! — усмехнулся Абдулмеджит-хан.
Он догадывался, зачем явился Эмин-ахун. «Несколько дней с постели подняться не можешь? — зло бормотал он. — Ничего, ахун, ты у меня еще через костер прыгать будешь!»
Натужно кашляя, вошел Эмин-ахун, поставил посох у двери, разулся, протянул обе руки Абдулмеджит-хану.
— Эссалам алейкум!
Абдулмеджит-хан пренебрежительно ответил на приветствие, предложил садиться. Ахун сел так, словно собирался читать нахмаз, погладил ладонями длинную бороду, сдерживая дрожь рук.
— Добро пожаловать, господин темник!
— Спасибо, — иронически сказал Абдулмеджит-хан. — Слышал, что вы болеете и подняться не можете?
— Да, дней семь-восемь мне уже нездоровится… Пришел к вам потому, что нельзя было не прийти — только что мне сообщили страшную весть.
— Это какую же весть? — прищурился хан. — Ту, что ваши люди убили одного моего сарбаза, а второго тяжело ранили?
Ахун помолчал.
— Разумеется, это очень плохая весть, — наконец согласился он. — Но все же, господин темник, простите вину бедняги. Он человек мирный, не смутьян. Бес попутал, с кем не бывает… Как я слышал, ваши сарбазы тоже одного парня убили, ранили несколько человек… Конечно, все это печально, но я прошу вас смилостивиться и простить Чарыяра хотя бы ради меня. Если вы его повесите, меня осудят и взрослые и дети.
— Убил он, казню я, — возразил Абдулмеджит-хан, — Вы-то здесь причем?
— Я задержал народ, господин темник.
Абдулмеджит-хан притворно удивился.
— Ай, баба! Как это вы задержали? Да посмотрите — кругом пустые кибитки! Где их хозяева, если вы их задержали? Половина населения Чагыллы перешла! Почему же вы их не отговорили?.. Ради вас мы на три дня задержали войско в дороге. На целых три дня! А вы даже на вызов хакима не соизволили явиться!
— Не мог, господин темник… Приехал бы, если б хоть на ногах мог стоять… Нездоровилось мне.
— А почему другого человека не послали?
— Можно было, да посланец ваш сказал, что обязательно только сам должен поехать, а я не имел сил…
Гнев хана нарастал. В его душе все клокотало от злости. Ему хотелось многое сказать ахуну, еще больше хотелось поручить дел. И он решил как следует припугнуть его, а затем уже продиктовать свою волю. Поэтому он еще жестче сказал:
— Вы не цените наше уважение, ахун! Думаете, что государство боится вас? Хотите, я всех вас сегодня же выселю отсюда? Ай, баба!.. Если человек не дурак, он не будет ссориться с государством. Ну, допустим, убежали вы. Куда убежали? За Атрек? Пушки и там вас достанут. Или в Хиву побежите, в Бухару? Там вас тоже не встретят с распростертыми объятиями, будьте спокойны! Мы уже переговорили и с Хивой и с Бухарой. Не питайте на них ни малейшей надежды. Или вы надеетесь на Шукри-эффенди, а?
Хан пристально посмотрел на собеседника, проверяя, как подействует этот вопрос. И правда, слова о Шукри-эффенди заставили Эмин-ахун сжаться и побледнеть. Он растерянно прикусил кончик бороды, не зная, что ответить. Абдулмеджит-хан, поняв, что нащупал слабое место, продолжал:
— Шукри-эффенди рассказал нам обо всем. И о разговоре с вами тоже!.. Впрочем, мы и без него обо всем знали. Так что не будьте наивным, ахун, нам все известно!
Взяв себя в руки, Эмин-ахун с достоинством сказал:
— Не знаю, господин темник, что вам мог рассказать Шукри-эффенди. Мы тоже имеем глаза и уши и умеем думать. Хоть мы и не мыслители, разумом проникающие сквозь камень, однако умеем добро отличить от зла и близкое от далекого. Какое зло мы видели от Ирана, чтобы искать защиты в Турции?
Ахун смело и прямо смотрел в пылающее лицо Абдулмеджит-хана. Хан, видимо, не ожидал такого решительного ответа. Он посмотрел на собеседника с удивлением и буркнул:
— Очень хорошо, что понимаете это!
Ахун, приободрившись, продолжал в том же тоне:
— Разные люди есть, господин темник, есть понимающие, а есть и непонимающие. Вы говорите, что часть народа бежала. Но не я же надоумил их бежать, правда? Я сам сижу перед вами, и все мои родные, все близкие остались дома, хотя, если бы хотели бежать, то сумели бы сделать это заблаговременно. Я не один раз выходил к людям и убеждал: сидите по домам, от государства убежать нельзя и не надо этого делать. Однако народ как стадо — часто за дурным козлом бежит к пропасти.
Абдулмеджит-хан без улыбки посмотрел на Эмин-ахуна.
— Значит, вас они не слушаются, нам не подчиняются. Что же станем делать? Похлопаем по плечу и скажем: «Молодцы!» Так, что ли?
В романе К. Кулиева «Черный караван» показана революционная борьба в Средней Азии в 1918–1919 годах.
Роман К. Кулиева в двух частях о жизни и творчестве классика туркменской литературы, философа и мыслителя-гуманиста Махтумкули. Автор, опираясь на фактический материал и труды великого поэта, сумел, глубоко проанализировав, довести до читателя мысли и чаяния, процесс творческого и гражданственного становления Махтумкули.
Совсем недавно русский читатель познакомился с историческим романом Клыча Кулиева «Суровые дни», в котором автор обращается к нелёгкому прошлому своей родины, раскрывает волнующие страницы жизни великого туркменского поэта Махтумкули. И вот теперь — встреча с героями новой книги Клыча Кулиева: на этот раз с героями романа «Непокорный алжирец».В этом своём произведении Клыч Кулиев — дипломат в прошлом — пишет о событиях, очевидцем которых был он сам, рассказывает о героической борьбе алжирского народа против иноземных колонизаторов и о сложной судьбе одного из сыновей этого народа — талантливого и честного доктора Решида.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Знаете ли вы, что великая Коко Шанель после войны вынуждена была 10 лет жить за границей, фактически в изгнании? Знает ли вы, что на родине ее обвиняли в «измене», «антисемитизме» и «сотрудничестве с немецкими оккупантами»? Говорят, она работала на гитлеровскую разведку как агент «Westminster» личный номер F-7124. Говорят, по заданию фюрера вела секретные переговоры с Черчиллем о сепаратном мире. Говорят, не просто дружила с Шелленбергом, а содержала после войны его семью до самой смерти лучшего разведчика III Рейха...Что во всех этих слухах правда, а что – клевета завистников и конкурентов? Неужели легендарная Коко Шанель и впрямь побывала «в постели с врагом», опустившись до «прислуживания нацистам»? Какие еще тайны скрывает ее судьба? И о чем она молчала до конца своих дней?Расследуя скандальные обвинения в адрес Великой Мадемуазель, эта книга проливает свет на самые темные, загадочные и запретные страницы ее биографии.
Выдающийся киносценарист Валентин Ежов прожил счастливую жизнь в кино, поскольку работал почти со всеми крупнейшими режиссерами страны, такими как Марк Донской, Борис Бариет, — Владимир Басов, Григорий Чухрай, Яков Сегель, Георгий Данелия, Лариса Шепитько, Андрон Михалков-Кончаловский, Витаутас Жалакявичус и другие, а также Серхио Ольхович (Мексика), Ион Попеску-Гопо (Румыния), Токио Гото (Япония). Лишь однажды у Валентина Ежова произошла осечка: когда он написал Сергею Бондарчуку для его фильма о Джоне Риде сценарий «Кровавая фиеста молодого американца», режиссер его отверг.
На необъятных просторах нашей социалистической родины — от тихоокеанских берегов до белорусских рубежей, от северных тундр до кавказских горных хребтов, в городах и селах, в кишлаках и аймаках, в аулах и на кочевых становищах, в красных чайханах и на базарах, на площадях и на полевых станах — всюду слагаются поэтические сказания и распеваются вдохновенные песни о Ленине и Сталине. Герои российских колхозных полей и казахских совхозных пастбищ, хлопководы жаркого Таджикистана и оленеводы холодного Саама, горные шорцы и степные калмыки, лезгины и чуваши, ямальские ненцы и тюрки, юраки и кабардинцы — все они поют о самом дорогом для себя: о советской власти и партии, о Ленине и Сталине, раскрепостивших их труд и открывших для них доступ к культурным и материальным ценностям.http://ruslit.traumlibrary.net.
Повесть о четырнадцатилетнем Василии Зуеве, который в середине XVIII века возглавил самостоятельный отряд, прошел по Оби через тундру к Ледовитому океану, изучил жизнь обитающих там народностей, описал эти места, исправил отдельные неточности географической карты.
«Кто любит меня, за мной!» – с этим кличем она первой бросалась в бой. За ней шли, ей верили, ее боготворили самые отчаянные рубаки, не боявшиеся ни бога, ни черта. О ее подвигах слагали легенды. Ее причислили к лику святых и величают Спасительницей Франции. Ее представляют героиней без страха и упрека…На страницах этого романа предстает совсем другая Жанна д’Арк – не обезличенная бесполая святая церковных Житий и не бронзовый памятник, не ведающий ужаса и сомнений, а живая, смертная, совсем юная девушка, которая отчаянно боялась крови и боли, но, преодолевая страх, повела в бой тысячи мужчин.