Суровые будни (дилогия) - [203]

— Надо не только фиксировать недостатки, но и принимать решительные меры к нарушителям! — подал голос третий.

— Наказывать нерадивых руководителей в порядке партийной дисциплины!

— Вот-вот-вот! — поддакивал насмешливо Ланков, а сам думал: «Чем воздействовать на этих людей, хороших людей, но приверженных к старому, привычному? Убеждением? Собственным примером? Нажимом? Но одним убеждениям они не очень-то поддаются. У каждого своих убеждений, выработанных годами, навалом. Нажим — штука зыбкая... Нужно что-то другое, нужно что-то более активное. Но что?»

Поглядел на Климахина с укором.

— Это отписка! — хлопнул ладонью по бумагам Ланков. — Отписка вредная, нелепая! Вы натолкали сюда черт знает чего, обобщили и возвели в ранг смертных грехов. Все у вас черным-черно! Все плохо. А почему плохо?! Почему черно? Где анализ? Где причины недостатков? Где ваши советы, рекомендации колхозу, правлению? Их нет. Вы отгородились от людей бумажным щитом.

Я хоть немного, но знаю и Оленина, и Чеснокова, да и других некоторых вязовчан. В том числе и пьяницу Пырлю. Вы, Климахин, знаете его? Но я убежден: спросит вас кто-нибудь, товарищ Климахин, что ж это в колхозе, закрепленном за вами, процветают пьяницы? Вы ответите: я же, мол, своевременно сигнализировал, что в этом колхозе ярко выражены тенденции к поголовному пьянству! Вот куда уводят эти ваши тенденции... Конечно, зря хлеб вы не едите! Только, кому нужны подобные сигналы, товарищи? Кстати, что за несчастье произошло у пламенцев на птицеферме?

— За трое суток пало тысяча семьсот тридцать семь кур! — унылым голосом отрапортовал Климахин. Насчет цифр — это он помнил назубок!..

— Причина массового падежа?

— Плохая организация профилактических античумных прививок.

— Кто виноват?

— Руководство колхоза, не обеспечившее...

— Хватит, Климахин, ничего вы толком не знаете, а выводы ваши поверхностны. Ни Оленин, ни Чесноков знать не знали и ведать не ведали, что присланная им вакцина непригодна. Это не их вина. Это их несчастье. А что сделали для колхоза вы, организатор, пока находились там? Чем помогли?

— Чем я помогу! Воскресить дохлых кур я не в силах…

— Тоже верно. Этим даром вы не обладаете. По помочь колхозу восполнить потерю, добиться, чтоб птицефабрика выдала им в кредит хотя бы тысячи две цыплят февральского выводка, вы были обязаны. Они к июлю станут несушками, и план по сдаче яиц будет колхозом выполнен. А пока суд да дело, нам следовало бы провести среди населения агитационную работу. Вам известно, что сельпо провалило с треском массовую закупку яиц у колхозников? Да, провалило. Если бы вы всеми вопросами занялись, а затем написали сводку райкому, уверяю вас, мы сводку бы вашу зачислили в наш актив. Мы бы положили ее в ваше личное дело, как самую блестящую характеристику вашей работы.

Председатели колхозов голосовали за нас на конференции не затем, чтоб мы с умным видом тыкали им в нос ихними недостатками да украшали их личные дела выговорами! Дело, товарищи, обстоит так: быть или не быть новому качеству партийной работы в деревне. Что вы смотрите? Удивляетесь, что Ланков смеет ставить таким образом вопрос? Смею! Должен! За нами формально числится много разных успехов, а на деле — блеф! Партии приходится прибегать к такой мере, как судебная ответственность за очковтирательство. За красивую ложь! Партия еще раз говорит нам: людям нужна не писанина, а работа. Работа во всю силу души. А такое сочинение возьмите себе... на память.

Разгоряченный Ланков брезгливым жестом протянул листки. Но тут же, вспомнив что-то, шагнул вперед и положил их аккуратно на стол Климахина. Тот поспешно схватил, сунул в ящик, повернул ключ, а ключ спрятал зачем-то в карман.

Ланков проследил за его торопливыми движениями, покачал головой:

— Канцелярия...

Инструкторы продолжали стоять у столов, угрюмо задумавшись. Ланков прошелся по обширной комнате, неожиданно спросил:

— Сапоги у вас, Климахин, яловые? Вижу, вижу... Знатные сапоги!.. Таких, говорят, наш брат и во щах не хлебал... У всех имеются сапоги?

Чуть насмешливые, прищуренные глаза пробежали по ногам инспекторов.

— Как не имеются!

— В степи без сапог нам полное, так сказать, издыхание.

— Туфли нашему брату противопоказаны...

— Ясно, — сказал Ланков, что-то соображая.

Подошел к двери, позвал секретаршу, поговорил с ней тихо, секретарша тут же ушла. А через минуту появился озабоченный завхоз в сопровождении той же секретарши. В руках ее пачка коричневых блокнотов.

— Вот что, дорогие мои соратники и помощники. Будем считать, что в нашем райкоме с пустыми заседаниями, сводками и канцеляриями покончено... Илья Макарович!

Это завхозу. Тот подался вперед, весь внимание.

— Прошу вас, Илья Макарович, все столы отсюда убрать. Оставьте один, вон тот, что побольше. Для общего пользования, так сказать, при необходимости. И чернильницу одну... Остальные долой. «Из чернил в канцелярском воздухе никогда еще не рождались силы, двигающие жизнь!» Умные слова, жаль не знаю, кем сказаны... Поэтому, — обернулся он к инструкторам, — с сегодняшнего дня работать так: сапоги на ноги, блокнот за голенище и — по колхозам! В райкоме разрешаю появляться только в исключительных случаях. Изучайте экономическое состояние хозяйств, врастайте в производство. И самое главное: старайтесь понять людей. Особенно вы, Климахин!