Суровая мужская проза - [77]

Уже через год с небольшим, сменив несколько второстепенных должностей, Санька возглавил «охранную службу» одного из питерских частных банков. Не последнего банка, но и не первого. Средненького такого, честно говоря, и – на первый взгляд – ничем непримечательного.

Хорошая зарплата, регулярные премиальные, высокий социальный статус, на совесть отремонтированная и со вкусом обставленная квартира, уважение подчинённых и окружающих. Да и Иван Иванович Николаев, единственный владелец банка, к Романову откровенно благоволил. То есть, включил его в закрытый перечень личных друзей-приятелей – регулярные совместные посиделки, выезды на рыбалку и охоту, пьяный банный трёп, податливые элитные проститутки…

Но вскоре произошло важное событие, в корне поменявшее Санькин мирный и устоявшийся жизненный уклад.

Это случилось в первых числах апреля месяца, под Всеволожском. Николаев пригласил на выходные в свой загородный дом.

В пятницу вечером они от души попарились в русской жаркой баньке, славно покувыркались с девчонками-профессионалками, а потом, уже ночью, усадив сонных барышень в такси, нарезались – различными импортными алкогольными напитками – до пошлого поросячьего визга.

Суббота, естественно, началась в мутных серо-жёлтых тонах. Голова отчаянно трещала и буквально-таки раскалывалась на части. Пальцы мелко-мелко и противно подрагивали. Во рту было нестерпимо кисло и сухо.

После классической пивной опохмелки (под вяленую рыбку, понятное дело), слегка полегчало, и повеселевший банкир предложил:

– Пошли, Санёк, прогуляемся немного. Подышим свежим апрельским воздухом. Заглянем – по дороге – к одному крутому человечку. Языками почешем…

На улице было хорошо – свежо, светло и звонко. Северная питерская весна ещё только робко стучалась в двери, на просёлочной дороге (очень хорошей и ровной), лежал плотный сизый снег, а с крыш – на солнечной стороне улицы – лениво капала первая капель.

Минут через двадцать пять дорога привела их к солидному полосатому шлагбауму, за которым располагался большой коттеджный посёлок. То есть, высоченный бетонный забор, шлагбаум, крохотная чёрно-белая будка охраны и, собственно, сам посёлок.

Банкир громко и солидно откашлялся.

Через полминуты шлагбаум плавно занял вертикальное положение, и широкоплечий охранник в комбинезоне защитного цвета, выбравшись из будки, вежливо предложил:

– Проходите, Иван Иванович! Всегда рады вас видеть…. Этот человек с вами? Хорошо, понял. И вы, мужчина, проходите.

Отойдя от шлагбаума метров на пятнадцать-двадцать, Санька, с любопытством покрутив головой по сторонам, спросил:

– Кто, интересно, живёт в этом милом и симпатичном населённом пункте?

– В основном, чиновники, депутаты, силовики всех мастей и уровней, – презрительно хмыкнул Николаев. – Ну, и их жёны, дети, внуки и прочие родственники. А также бизнесмены, обслуживающие весь этот вороватый и наглый сброд…. Понятное дело, что это их загородные дома, а в Питере и шикарные квартиры имеются.

– Почему же, Иваныч, твоя дача располагается на отшибе, а не здесь, среди жилищ таких значимых, важных и уважаемых (в официальном порядке), персон?

– Видишь ли, дружище, я человек совсем другой породы. Одиночка, так сказать. Один бизнес делаю. Один прибыль получаю, вкладываю и трачу. Лично отвечаю за все редкие деловые неудачи-проколы, а так же за всяческие нарушения действующего Законодательства…. А эти мутные деятели, ведомые природным инстинктом, наоборот, так и норовят сбиться в одну пошлую кучу. Зачем? Так им, крысам прожорливым, проще и спокойней сосуществовать. Присматривают друг за другом. Совещаются. Шепчутся. Общаются. Строят совместные долгоиграющие планы и изощрённые козни против общих врагов. Делятся наболевшими проблемами и текущими заботами. Каста, так сказать…. Нынче вся наша Россия – чётко и однозначно – разделена на касты. Нет больше никакого народа – единого и неделимого. Сплошные касты, кланы и сословия. Жаль…

– А откуда тебя знает тутошний охранник?

– Многие из здешних жителей являются постоянными клиентами моего банка. Открывают счета для своих фирм-однодневок. Деньги регулярно обналичивают. Валютку – тихим сапом – перебрасывают на Запад. Поэтому частенько приходится заглядывать к ним на огонёк, разговаривать, совещаться, ругаться, улаживать разные скользкие вопросы…

На правую сторону – от центральной улицы посёлка – отходил достаточно широкий проулок, застроенный уродливыми и безвкусными трёхэтажными коттеджами, сложенными из красно-бурого кирпича.

– Странное местечко, – непонимающе поморщился Романов. – Тут, что же, проживают близкие родственники, имеющие схожие архитектурные вкусы и эстетические пристрастия?

– Братья по ремеслу, – многозначительно улыбнулся банкир. – Эта улочка называется – сугубо между своими – «Прокурорский переулок». Вот этот крайний коттедж (самый маленький, всего-то метров на триста пятьдесят-семьдесят квадратных), принадлежит Областному прокурору, который вышел на пенсию несколько лет тому назад. Сейчас же он владеет высокодоходным бизнесом по производству сухих собачьих и кошачьих кормов. В следующем домишке проживает его дочка с семьёй. Ну, и так далее…. А помпезный, ещё не до конца достроенный кирпичный дворец с толстенными мраморными колоннами по фасаду (примерно на восемьсот-девятьсот квадратных метров), возводит нынешний Городской прокурор. Почему, спрашиваешь, именно из красного кирпича? Не знаю, честно говоря. Видимо, вкусы такие, слегка извращённые, у прокурорской братии…