— Да, конечно, — сказал Стокис, — но я впервые выиграл стоящее.
Джимми Олсон ковылял по кабинету, натыкаясь на мебель в поисках подходящего ракурса для съемки победителей в Джинго. Перри Уайт, издатель, курил за своим столом, стараясь не замечать происходящего. Неутомимая мисс Гендерсон потянула его за рукав.
— Пусть вас тоже снимут с ними, мистер Уайт.
— У меня нет времени.
Уайт указал сигарой на стол, на заголовок, который он пытался написать.
— И с сомбреро на голове…
Мисс Гендерсон принесла для супругов огромные головные уборы. Они по-дурацки засмеялись и запели латиноамериканскую мелодию, а Олсон щелкнул камерой.
— Теперь, мистер Уайт, вы должны сфотографироваться с ними, протягивая им билеты на самолет!
— Ну, почему я должен это делать? — заныл Уайт, отбрасывая страницу.
Мисс Гендерсон потянула его за ворот и улыбнулась чете Стокис:
— Мистер Уайт так рад за вас, друзья.
— Да, я очень рад, — сказал Уайт с вымученной улыбкой, а мисс Гендерсон поправляла узел его галстука.
— Смейтесь! — сказал недоумок Джимми Олсон.
— Южная Америка! — воскликнул мистер Стокис. — Просто не верю в свою удачу!
Гас Горман сидел на совещании с Россом и Верой Уэбстерами. Его йо-йо была у него на ладони, выключенная, но еще теплая от вращения. Он слушал Росса Уэбстера.
— Компьютеры переговариваются с другими компьютерами, правда, Гас?
Гас повернулся к Вере, говорившей:
— Я думаю, что ваши хитрые мозги могут придумать, как работать на главном компьютере в Аэроцентре, чтобы достичь Вулкана.
— Очень просто, — сказал Гас. — С помощью телефонной линии терминала.
— О, Бубба! — завизжала Вера. — Подумай о возможностях!
— Как она вас назвала? — поинтересовался Гас.
— Она назвала меня Бубба, — смущенно сказал Росс Уэбстер. — Когда ей было три года, она не могла произнести слово «брат», и у нее выходило «бубба». С тех пор я вынужден носить это имя.
Он взглянул на сестру:
— Вера, если ты не перестанешь называть меня так, я оборву твои эполеты.
— Прости, Росс, — моментально смирилась Вера, хотя это, по-видимому, было не так легко ее тиранической натуре. Однако, боясь гнева брата, она села, положив руки на колени, в мало шедшей ей роли покорной младшей сестры (ведь у людей всегда возникало ощущение, что она естественнее выглядела бы с усами).
Дверь открылась, и вошла Лорели Амброзиа, неся горелого пингвина.
— Посмотри, что я тебе принесла, милый, — сказала она, подходя к Уэбстеру.
При виде Лорели йо-йо Гаса упала на пол; он увидел, как она выходит из его лимузина, когда он станет миллионером. Он возьмет ее в свой замок над океаном и подарит ей собственного пингвина.
Вера Уэбстер поймала взгляд Гаса и цинично подмигнула ему.
— Она тоже не его мама, — сказала она с раздражением.
— Мне это и в голову не приходило, — сказал спокойно Гас, не отрывая глаз от сладострастного профиля Лорели, заставлявшего его йо-йо прыгать вверх и вниз.
Росс Уэбстер показал на Лорели горелым пингвином:
— Гас, это моя Психическая Кормилица.
Лорели шагнула к Гасу:
— Вы очень милы.
— Что она пытается сделать со мной? — подумал Гас и сел за кофейный стол, на котором была разложена большая шахматная доска. Он двинул черного слона, просто чтобы показать ей, кто есть кто. К его удивлению, доска ответила на его ход, фигуры автоматически окружили его и поставили ему мат. Он овладел собой и снова взглянул на нее.
— А что делает Психическая Кормилица?
— Я питаю это, — ласково сказала Лорели.
— Как только у меня будет первая сотня миллионов, я заведу себе такую Психическую Кормилицу, — подумал Гас, — и заставлю ее питать мое эго три… нет, четыре раза за ночь.
— Положи моего пингвина в стол, — сказал Уэбстер.
Лорели взяла обгоревшую птичку и открыла ящик его стола. Пока ее рука была внутри, Вера изловчилась дотянуться до нее своей чудовищной лапой, прищемив ящиком пальцы Лорели. Та вздрогнула, но не издала ни звука, не желая, чтобы Росс узнал, что эта гадина, его сестра, выиграла очко. Однако Уэбстер, заметив какие-то движения лап Веры, обернулся:
— Что там происходит?
Лорели трясла пострадавшим пальцем в воздухе.
Вера улыбнулась:
— Она сушит свои ногти.
Росс Уэбстер, перекормленное эго которого снижало его догадливость, улыбнулся Лорели:
— Всегда хочешь быть красивее для меня, правда?
Лорели жалобно улыбалась, а Вера триумфально злорадствовала. Гас Горман дал себе слово никогда не класть свою йо-йо или какую-нибудь часть своего тела в открытый ящик, если поблизости есть Вера Уэбстер. Потом он повернулся к Россу Уэбстеру, спрашивавшему:
— Так вот, Гас, ты можешь заставить Вулкан делать то, чего я хочу? Ты мне еще не ответил, дружище.
Гас колебался. Ему не очень нравился тон Росса Уэбстера, в котором звучало убеждение, что Гас Горман — мелочь, готовая за доллар сделать все, что угодно.
— Видите ли, мистер Уэбстер, мне не очень нравится то, что я здесь услышал о моем участии в деле…
— А ты слышал на прошлой неделе насчет бунта в тюрьме? — спросил Уэбстер с ласковой улыбкой. — Кажется, заключенные жаловались на засилье крыс в камерах?
— Насчет Вулкана, мистер Уэбстер, я полагаю, что смогу это сделать: нажать кнопку и удрать, прежде чем кто-либо узнает, что случилось.
