Супермаркет - [8]

— Ты где шляешься? Одиннадцатый уже.

— С Маринкой в парке гуляла.

— Смотри, нагуляешь! Я твоих детей нянчить не собираюсь. Сама воспитывать будешь.

— Мать, заткнись, а! — Анька швырнула рюкзак на свою кровать, прошла на кухню, подняла со сковороды крышку, сунула в рот остывшую котлету.

— Что получила? Опять тройка? — прокричала из комнаты Нина Владимировна.

— Господи, как вы меня все достали! — пробормотала Анька, хлопая дверью ванной комнаты.

Микрокомпьютер

Евгений Викторович отнял от уха телефонную трубку, поставил галочку напротив названия крупной оптовой фирмы и написал слово “НАШИ”. На трубке остался влажный след. В шестнадцатилетнем возрасте он переболел сильнейшей ангиной, которая дала осложнение на сердце. С тех пор Евгений Викторович начал толстеть, сделался рыхлым, обрюзгшим и всегда задыхался, поднимаясь по лестнице выше третьего этажа. Но самое неприятное для него и для окружающих заключалось в том, что он непрерывно и обильно потел. Потел Евгений Викторович в любую погоду и в любом месте: и в мороз, и в жару, во время весенней грозы и осеннего ненастья, в своем “Мерседесе” и в водах Средиземного моря, где обычно проводил неделю-другую отпуска, и в офисе, и на улице, и в постели, и во время важных совещаний. И ведь ни пил, ни курил, всегда придерживался довольно строгой диеты, постоянно занимался на тренажерах! Евгений Викторович плавился, истекая потом, как горящая свеча — парафином. Соленые капли, то и дело скатывающиеся по лицу, темные пятна под мышками на рубахах и пиджаках — все это привлекало внимание окружающих, вызывало у них сочувствие, раздражение, брезгливость, неприязнь, и, конечно, не добавляло заместителю директора мужского обаяния. Иногда, поймав фальшиво-сочувственный взгляд своих подчиненных, Евгений Викторович начинал их ненавидеть. Впрочем, был он отходчив, любил женщин и собак.

В дверь постучали.

— Давайте! — сказал Евгений Викторович.

На пороге возник длинноволосый парень с полиэтиленовым пакетом в руке. Было ему не больше двадцати. Он нервно дергал головой и теребил пуговицы своей летней длиннополой рубашки на выпуск.

— Здрасьте, — робко кивнул парень.

— Ну, коробейник, что ли? — недовольно поинтересовался Евгений Викторович. — Как тебя сюда охрана пустила?

— Я сказал, что к вам, — парень прошел вперед, присел на стул. — Я вам компьютерную штучку принес.

— Не надо! — грубо сказал Евгений Викторович, чувствуя, как по шее стекает крупная соленая капля. — Детей у меня нет, а сам я в эти штучки не играю. Так что давай отсюда!

В это мгновение пискнул селектор.

— Евгений Викторович, зайди ко мне, пожалуйста, — раздался голос директора.

— Сейчас, — Евгений Викторович выпроводил парня и закрыл дверь кабинета на ключ. “Ходят тут, оболтусы!”— раздраженно думал он, идя по коридору и потея.

Владимир Генрихович поднялся из кресла, рукой показал заму на кожаный диван, перед которым стоял журнальный столик с закусками.

— Коньячок будешь?

— Давай, — согласился Евгений Викторович, подумав про себя, что коньяк его хоть немного взбодрит.

Директор достал из бара бутылку, рюмки, плеснул в них коньяку.

— Женя, я сегодня в Грецию лечу.

— За шубами? — догадался Евгений Викторович.

— Да, на фабрику. С Ксандополо договорился на тридцатипроцентную скидку.

— Не сезон, Володя. До декабря висеть будут. Деньги из оборота уйдут. Моль поест.

— Пусть висят. Мы их лавандой пересыпем — ни одна тварь не тронет. Ты хоть знаешь, сколько у нас за прошлый сезон шуб и жакетов ушло?

Евгений Викторович пожал плечами.

— Двадцать семь. Это мало?

— Немало, — согласился Евгений Викторович.

— Из-за разницы в закупочной цене мы пятнадцать процентов прибыли потеряли. Район у нас престижный, сам знаешь. Люди состоятельные, и мы должны соответствовать. Чтобы пришла какая-нибудь там толстая сучка в бриллиантах, а у нас, как в Греции, все есть. Кстати, насчет оборотных средств можешь не беспокоиться — у меня заначка “левая”.

— Ты директор — тебе виднее, — сказал Евгений Викторович, вытирая платком пот со лба. Он подумал, что Генрихович, конечно, не просто так в Грецию намылился. Ждет его там зазнобушка. Молодая, красивая и, наверняка, рыжая. Директор у них рыжих любит. Даже сорокалетняя Анастасия Андреевна в каштановый цвет перекрасилась, чтобы директор на нее внимание обратил. Да только не в коня корм. Уж он его вкусы знает.

— Магазин на тебе. Персонал дрючь, чтоб жизнь медом не казалась. За бухгалтерией следи. Впрочем, не маленький, сам знаешь.

— Знаю, — кивнул Евгений Викторович, поднял рюмку. — Ну, семь футов под килем!

— Седина в бороду — бес в ребро, — пошутил Владимир Генрихович и выпил коньяк.

Рядом с кабинетом зама все еще ошивался нескладный нервный парень с пакетом в руке.

— Ты меня не понял, что ли?! — удивился Евгений Викторович.

— Извините, пожалуйста, не с того начал, — сказал парень. — Вам Моргун привет передавал.

— Черт, что ж ты мне вместо привета всякие компьютерные штучки суешь! — Евгений Викторович мгновенно вспотел. — Заходи, — он открыл кабинет, пропустил парня вперед. — Чай, кофе? Есть хочешь?

— Я из дому, — парень опустился на стул. — Показать?