Супермаркет - [23]

— А что теперь будет с Сасимой? — поинтересовалась Ёсико.

— Ну, Итимура сделал ему строгий выговор. Сам виновник происшествия вроде бы всё осознал. Может быть, ему это пойдёт на пользу: глядишь, и лучше станет, исправится. Как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло.

Ёсико оптимистические прогнозы шефа вовсе не убедили. Какое уж там «несчастье помогло»?! А что будет с несчастной молодой женщиной, которой нанесена такая травма? След этого ужасного унижения останется в её душе на всю жизнь. Несчастье ведь постигло Сакико, а не её обидчика. Разве не Сасима во всём виноват?!

Однако спорить с шефом Ёсико не собиралась. Итак, всё свелось к вопросу, было ли обоюдное согласие сторон или нет. Но обсуждение этого вопроса в конечном счёте только увеличивало моральные страдания Сакико, даже если она сама это и не вполне понимала.

Всего лишь через полтора месяца после этого инцидента Сасима получил повышение: его назначили заведующим мясным отделом в новый громадный супермаркет Центральный, от работы которого зависела судьба всей фирмы «Исиэй-стор».

Когда Ёсико узнала из рассказа Отаки о том, что Сасима не только присутствовал на сходке, но и был инициатором создания общества в защиту управляющего Итимуры, ей сразу же вспомнился тот злополучный инцидент с Сакико Нисидзё. Она кожей чувствовала, что здесь дело нечисто, что речь идёт о какой-то сделке в липком мире сомнительных махинаций.

— Ладно, пойдём, пожалуй, — сказал Отака, вставая, — я вас совсем заговорил. Все эти пустячные дела женщинам вовсе не интересны…

По пути к машине Отака снова впал в лирическое настроение. Он надеялся, что возникший холодок вскоре улетучится, настроение у Ёсико улучшится и он наконец сможет объясниться.

— Ну так что же вы? — первой начала Ёсико. — Вы, кажется, хотели мне что-то сказать? Наверное, не о работе, да? Ну вот, я слушаю.

— Да, — кивнул Отака, не зная, с чего начать. — Что, прямо сейчас?

Он чувствовал, что время выбрано неудачно, и не мог найти нужных слов. Может быть, всему виной было похмелье.

Ох уж этот Сасима, чтоб его!.. И этот Кодзима тоже!

Сколько раз Отака проговаривал про себя заветные слова, лелеял их в сердце… Надо было в машине взять её за руку… Надо было остановить машину на этой романтической ночной дороге, посмотреть прямо в огромные нежные глаза Ёсико и прошептать: «Я тебя люблю!» А потом, воспользовавшись тем, что Ёсико, выслушав неожиданное признание, будет утомлена от поездки, расслаблена и очарована этой ночной прогулкой, надо было улучить момент и запечатлеть на её устах страстный поцелуй…

«Ну что тут рассусоливать! — рассуждал Отака. — Ведь оба не дети уже — хватит сюсюкать. Надо вести себя по-деловому».

— Ёсико, пожалуйста, будьте моей женой! — выпалил он.

Глаза у Ёсико округлились. То есть они действительно вдруг широко открылись и стали похожи на два больших круга.

— Ёсико, я уже давно вас люблю. Я всё сделаю, чтобы вы были счастливы. Пожалуйста, выходите за меня замуж.

— Вы… так неожиданно… — задумчиво протянула Ёсико.

Слова Отаки были полны нежности, и на мгновение в её сердце шевельнулось чувство, похожее на благодарность за это искреннее признание. Но вот так, с бухты-барахты… Это скорее походило на шутку.

— Я серьёзно! Ничего, что вы старше меня. И то, что с ребёнком, тоже ничего. Я ведь не так просто… Даже если потом и передумаете, ничего… — продолжал тем временем Отака, уже понимая в душе, что все его усилия напрасны.

Признание, которое он неделями обдумывал и старательно разучивал у себя дома, сейчас звучало слабо и неубедительно. Бывало, он прикидывал: «Если она не согласится сразу, возразит, я скажу то-то и то-то».

Однако сейчас Ёсико хранила молчание, и ему было досадно.

— Я на всё согласен — только бы вы были всю жизнь со мной. Больше мне ничего не надо.

— Спасибо, право же, я очень тронута, — наконец произнесла Ёсико. — Но давайте больше об этом говорить не будем, хорошо?

— Значит, отказ?..

— Прошу вас, давайте больше не будем об этом.

Отака окаменел, сжав зубы. Итак, его любовь оказалась пустой мечтой. Он чувствовал себя актёром, скверно разыгравшим на сцене мелодраму с патетическим монологом, который был плохо выучен.

— Всё ясно. Прощения просим, — сказал он.

— Извините меня, — промолвила Ёсико.

Больше сказать ей было нечего. Да и незачем, как она полагала.

Некоторое время они сидели молча. Отака жал на акселератор, и машина, стремительно набирая скорость, неслась по шоссе. Ощущение было такое, будто не водитель давит на педаль, а сама машина разгоняется без оглядки.

Ёсико уже хотела сказать, что ей страшно, но сдержалась. Ей было жалко Отаку. Но тут мысли её перенеслись на другой предмет.

— Знаете, что касается этого общества в защиту управляющего Итимуры… Мне кажется, не слишком это хорошая компания. К тому же Кодзима не такой уж дурной человек.

Отака промолчал. Вцепившись в руль, он не отрывал глаз от дороги и в профиль выглядел так мрачно, будто на него зараз обрушились все несчастья мира.

Ёсико корила себя за то, что ляпнула, не подумав. После того как ей признались в любви, надо было бережнее отнестись к чувствам мужчины.