Супергрустная история настоящей любви - [58]
Я кратко обнял Грейс и чмокнул в теплую щеку. Когда оглянулся, Юнис смотрела на нас — и на лице ее играла эта земноводная улыбка, ухмылка без свойств, ухмылка, что впилась мне прямо в мягкие ткани вокруг сердца.
— Ну, за республику все, — объявил между тем Хартфорд на своем антильском канале. Молодой друг полотенцем вытирал у него со спины гейзер спермы. — Тру-ля-ля и трам-пам-пам, пока-пока, дружочки.
На Манхэттен мы плыли в молчании. На КПП Нацгвардии не было почти ни души — вероятно, солдат погнали в Центральный парк подавлять беспорядки. Дома я опять стоял на коленях и плакал. Она снова угрожала вернуться в Форт-Ли.
— У тебя не друзья, а чудовища, — говорила она. — Индюки надутые, только о себе и думают.
— Что они тебе сделали? Ты с ними за весь вечер и двух слов не сказала!
— Я там моложе всех. Они на десять лет старше. Что я им скажу? Они все Медийщики. Все забавные, все успешные.
— Во-первых, вовсе нет. А во-вторых, ты еще молода, Юнис. Ты тоже будешь работать в Медиа. Или в Рознице. Я думал, тебе понравилась Грейс. Вы же прекрасно поладили. Вместе шопили на «ПОПЫшности», говорили про сунь дубу.
— Ее я вообще ненавижу, — прошипела Юнис. — Она ровно такая, какую хотели мама с папой, и, блядь, еще этим гордится. А, и про знакомство с моими родителями забудь. Ты с ними никогда не познакомишься, Ленни. Как я могу тебе доверять? Ты облажался.
Я лежу в постели один; Юнис опять сидит в гостиной со своим эппэрэтом, тинкает, шопит; и когда вокруг нас чернотой сгустилась ночь, с ноющей болью в сердце я понял, что если отнять у меня 239 000 долларов в юанях, непростую любовь моих родителей, мимолетную поддержку друзей и пахучие книги, у меня не останется ничего, кроме женщины, что сидит в соседней комнате.
Голова пухла от тошнотворных еврейских тревог — внутри и снаружи бушевал погром. Я решил, что не стану думать о Фабриции, Нетти и выдре. Буду жить мгновением. Попытался выяснить, что случилось с НИИ в Центральном парке. Богатая медийная молодежь с Западной Центрального парка и с Пятой авеню сливали, стоя на балконах и крышах, а несколько человек прорвались сквозь кордоны Нацгвардии и эмоционировали прямо из парка. Я смотрел мимо них, злых и возбужденных, визжащих что-то про родителей, любовников и лишний вес, и пытался у них за спинами разглядеть вертолеты, которые расстреливали зеленое сердце города. Я вспомнил Кедровый холм — новый эпицентр моей жизни с Юнис Пак, — вспомнил, что теперь он весь залит кровью. Потом устыдился, что с такой медийной одержимостью думаю о своей жизни, с такой готовностью забываю новых мертвецов. Грейс права. В какие времена мы живем.
Но я знал одно: я ни за что не последую совету Нетти. Ни за что не пойду к Неимущим в парк на Томпкинс-сквер. Кто знает, что их ждет? Если Национальная гвардия расстреливает людей в Центральном парке, отчего не пострелять в центре? «Первым делом безопасность», как говорят в «Постжизненных услугах». Наши жизни дороже чужих.
Армада вертолетов направилась на север. От их остервенелой ярости дрожал весь дом, у соседей за стенкой звенел фарфор в буфете, плакали младенцы. Все это, видимо, испугало Юнис — вскоре она притулилась к моему большому телу, вжалась в меня так, что стало больно. Мне было страшно — не из-за военной операции в городе (все равно человека с моими активами и пальцем не тронут), а потому что я понимал: я никогда не смогу с ней расстаться. Как бы она со мной ни обращалась. Как бы плохо мне ни было. Ибо в злости ее и тревоге было что-то родное, в них крылось облегчение. Ибо эти наивные южнокалифорнийские иммигрантские семьи я понимал лучше, чем праведную среднезападную родню Грейс, — я понимал эту жажду денег и уважения, эту смесь претензий и ненависти к себе, это стремление быть красивым, заметным, пользоваться восхищением. Ибо когда Вишну сказал мне, что Грейс беременна («ха-ху», — неловко рассмеялся он, сообщая эту новость), я понял, что передо мной захлопнулась последняя дверь. Ибо, в отличие от скользкой и ловкой Эми Гринберг, Юнис понятия не имела, что творит. И я тоже.
Прости, дневничок, я сегодня эмоциональная развалина. Плохо спал. Даже лучшие беруши не помогают от вертолетных винтов за окном, а Юнис во сне громко ругается по-корейски, все ведет бесконечный разговор с anna, своим отцом, негодяем, по большей части виновным в ее боли; и все же если бы не вспышки его злости, я бы, может, никогда не влюбился в нее, а она в меня.
Однако я тут сообразил: кое о чем я умалчиваю, дневничок. Позволь описать прекрасные моменты — во всяком случае, до начала протестов НИИ и появления КПП на станции Ф.
Мы ходим по корейским ресторанам в центре и пируем: рисовые пирожки в чили, кальмар, утопающий в чесноке, страшные рыбьи животы лопаются от соленой икры, непременные блюдечки с капустой и консервированной репой, с водорослями и кусками восхитительной сушеной говядины. Мы едим по-азиатски, уставив глаза в тарелки, от души чавкая супом с тофу и слегка порыгивая, что означает нашу вовлеченность в трапезу, моя рука тянется к стакану соджу, ее — к изящной чашечке ячменного чая. Мирное семейство. Слова не нужны. Мы любим друг друга, кормим друг друга. Она зовет меня
Книга американского писателя Гари Штейнгарта «Абсурдистан» — роман-сатира об иммигрантах и постсоветских реалиях. Главный герой, Михаил Вайнберг, американец русского происхождения, приезжает к отцу в Россию, а в результате оказывается в одной из бывших советских республик, всеми силами пытаясь вернуться обратно в Америку.
Когда Владимиру Гиршкину было двенадцать лет, родители увезли его из Ленинграда в Нью-Йорк. И вот ему уже двадцать пять, а зрелость все не наступает, и все так же непонятно, кто он: русский, американец или еврей. Так бы и варился Володя в собственном соку, если бы не объявился в его жизни русский старик по прозвищу Вентиляторный. И с этой минуты сонная жизнь Владимира Гиршкина понеслась стремительно и неуправляемо. Как щепку в море, его швыряет от нью-йоркской интеллектуальной элиты к каталонской наркомафии, а затем в крепкие объятия русских братков, обосновавшихся в восточноевропейском Париже 90-х, прекрасном городе Праве.Экзистенциальные приключения бедного русского эмигранта в Америке и Европе увлекают не меньше, чем стиль Гари Штейнгарта, в котором отчетливо сквозит традиция классической русской литературы.
Рассказы в предлагаемом вниманию читателя сборнике освещают весьма актуальную сегодня тему межкультурной коммуникации в самых разных её аспектах: от особенностей любовно-романтических отношений между представителями различных культур до личных впечатлений автора от зарубежных встреч и поездок. А поскольку большинство текстов написано во время многочисленных и иногда весьма продолжительных перелётов автора, сборник так и называется «Полёт фантазии, фантазии в полёте».
Побывав в горах однажды, вы или безнадёжно заболеете ими, или навсегда останетесь к ним равнодушны. После первого знакомства с ними у автора появились симптомы горного синдрома, которые быстро развились и надолго закрепились. В итоге эмоции, пережитые в горах Испании, Греции, Швеции, России, и мысли, возникшие после походов, легли на бумагу, а чуть позже стали частью этого сборника очерков.
Спасение духовности в человеке и обществе, сохранение нравственной памяти народа, без которой не может быть национального и просто человеческого достоинства, — главная идея романа уральской писательницы.
Перед вами грустная, а порой, даже ужасающая история воспоминаний автора о реалиях белоруской армии, в которой ему «посчастливилось» побывать. Сюжет представлен в виде коротких, отрывистых заметок, охватывающих год службы в рядах вооружённых сил Республики Беларусь. Драма о переживаниях, раздумьях и злоключениях человека, оказавшегося в агрессивно-экстремальной среде.
Эта повесть или рассказ, или монолог — называйте, как хотите — не из тех, что дружелюбна к читателю. Она не отворит мягко ворота, окунув вас в пучины некой истории. Она, скорее, грубо толкнет вас в озеро и будет наблюдать, как вы плещетесь в попытках спастись. Перед глазами — пузырьки воздуха, что вы выдыхаете, принимая в легкие все новые и новые порции воды, увлекающей на дно…
Футуристические рассказы. «Безголосые» — оцифровка сознания. «Showmylife» — симулятор жизни. «Рубашка» — будущее одежды. «Красное внутри» — половой каннибализм. «Кабульский отель» — трехдневное путешествие непутевого фотографа в Кабул.
Все прекрасно знают «Вино из одуванчиков» — классическое произведение Рэя Брэдбери, вошедшее в золотой фонд мировой литературы. А его продолжение пришлось ждать полвека! Свое начало роман «Лето, прощай» берет в том же 1957 году, когда представленное в издательство «Вино из одуванчиков» показалось редактору слишком длинным и тот попросил Брэдбери убрать заключительную часть. Пятьдесят лет этот «хвост» жил своей жизнью, развивался и переписывался, пока не вырос в полноценный роман, который вы держите в руках.
Впервые на русском — второй роман знаменитого выпускника литературного семинара Малькольма Брэдбери, урожденного японца, лаурета Букеровской премии за свой третий роман «Остаток дня». Но уже «Художник зыбкого мира» попал в Букеровский шортлист.Герой этой книги — один из самых знаменитых живописцев довоенной Японии, тихо доживающий свои дни и мечтающий лишь удачного выдать замуж дочку. Но в воспоминаниях он по-прежнему там, в веселых кварталах старого Токио, в зыбком, сумеречном мире приглушенных страстей, дискуссий о красоте и потаенных удовольствий.
«Коллекционер» – первый из опубликованных романов Дж. Фаулза, с которого начался его успех в литературе. История коллекционера бабочек и его жертвы – умело выстроенный психологический триллер, в котором переосмыслено множество сюжетов, от мифа об Аиде и Персефоне до «Бури» Шекспира. В 1965 году книга была экранизирована Уильямом Уайлером.
Иэн Макьюэн. — один из авторов «правящего триумвирата» современной британской прозы (наряду с Джулианом Барнсом и Мартином Эмисом), лауреат Букеровской премии за роман «Амстердам».«Искупление». — это поразительная в своей искренности «хроника утраченного времени», которую ведет девочка-подросток, на свой причудливый и по-детски жестокий лад переоценивая и переосмысливая события «взрослой» жизни. Став свидетелем изнасилования, она трактует его по-своему и приводит в действие цепочку роковых событий, которая «аукнется» самым неожиданным образом через много-много лет…В 2007 году вышла одноименная экранизация романа (реж.