Супергерой - [101]

Ох, лучше бы папе не ошибаться на этот счет. Виски стучали, причиняя нереальную боль, но я старалась терпеть и думать о том, что с этим не до героем все будет хорошо.

Мы подъезжаем к дому Бибера и только я поднимаюсь на крыльцо, как дверь открывается и там появляется папа, которого я тут же обнимаю.

— Пап, прости меня за те слова, ты же знаешь, что я так не считаю, — быстро тараторю я, крепче сжимая Джексона в своих объятиях.

— Лея, я знаю, — слышу, как он улыбается.

— Я очень сильно люблю тебя!

— Я тебя тоже, милая, а теперь поднимись к нему. Он давно тебя ждет.

Я отстраняюсь от папы, улыбаюсь ему и быстро направляюсь в его комнату. Прямо перед дверью я останавливаюсь, делаю несколько глубоких вдохов и поворачиваю ручку, открывая дверь. Джастин лежал на своей кровати. У него тяжело вздымалась грудь, а голова была повернута в сторону окна, откуда пробивался свет. Когда дверь открылась, он медленно повернул голову в мою сторону и, собрав все свои силы, улыбнулся.

— Привет, — здоровается он, пока я стою на пороге, сдерживаясь, чтобы не разрыдаться.

Он был таким бледным, но в тоже время лоб его блестел от пота, что говорило, что у него до сих пор жар.

— Прости, я немного не успел приодеться, — усмешка слетает с его губ.

Я улыбаюсь, а по щеке быстро скатывается крупная слеза.

На Джастине не было ни футболки, ни рубашки. Он с голым торсом лежал на кровати, лишь одеяло прикрывало немного его тело.

— Ты такой придурок! — произношу я, медленно подходя к нему и садясь на край его кровати.

— Так произнесла, будто сказала что-то новое, — он снова шутит, а я сдерживаюсь, чтобы не шлепнуть его по руке.

— Как ты себя чувствуешь?

— Знаешь, бывало и хуже. Ну, то есть это что-то между тяжелой простудой и тем, когда меня избивают.

Я не знаю, что еще сказать и вообще держусь, чтобы не расплакаться. Бибер был не в лучшем состоянии, и я не настолько слепая, чтобы не заметить, как ему плохо сейчас.

— Знаю, ты на меня еще злишься…

— Конечно злюсь, идиот! — так и хотелось его ударить. — Я ведь говорила, что это опасно и теперь ты лежишь с жаром и чуть ли не бредишь.

— Зато не умер, — он снова усмехается.

Я не выдерживаю и кулаком ударяю ему прямо в плечо, отчего парень только начинает смеяться.

— Тебе смешно? Тебе, блять, смешно? — я снова была очень зла на Джастина.

Так зла, что хотелось взять подушку и задушить его.

Меня ужасно злило, что даже в таком состоянии он не хотел понимать всю серьезность ситуации. Словно все это было всего лишь пустяком.

— Лея, — наконец произносит он мое имя. — Послушай…

— Нет, это ты меня послушай, хорошо? Я много думала, пока была вдалеке от тебя и поняла кое-что. Я не смогу. Не смогу быть тем человеком, от которого будут все всегда скрывать и делать вещи за спиной. Джастин, мне не нужен друг, который не хочет считаться с моим мнением, понимаешь? — я перевожу дыхание и произношу то, что хотела произнести в течение нескольких последних дней. — Я всегда обо всем узнавала последней, и каждый раз своим путем. Вы все скрывали от меня, что ты человек-паук, потом эта сыворотка и я даже не знаю, можно ли верить тебе. Да, ты можешь сказать, что слишком мало причин, но мне и этого хватает. Эти два сокрытия были слишком значительными, особенно последнее.

— Я хотел тебе все рассказать, — начинает Джастин.

— Хотел, но не стал, — хмыкаю я. — Ты не доверяешь мне, по всей видимости.

— Я доверяю тебе, Лея, доверяю. Просто… Черт, ты же такая эмоциональная и вспыльчивая насчет таких вещей! — парень начинает еще тяжелее дышать через нос.

— Поэтому лучше скрыть от меня? Ты разве еще не понял, что я всегда все узнаю.

— Теперь уже понял.

И только сейчас я увидела ту пропасть, что была между нами, которую я раньше старательно игнорировала. Поэтому-то все в шоке и удивлялись нашей дружбе.

Все, что я хотела на данный момент, чтобы с Джастином все было хорошо, и он чувствовал себя лучше. Мне не хотелось с ним ругаться или выяснять отношения, но получилось то, что получилось.

Я смотрела на него и на то, как он отвернул свою голову от меня, смотря в потолок и продолжая тяжело дышать через нос. Испарина на лбу не проходила, а грудь, словно плохо работающий насос, поднимался и опускался медленно и тяжело. Бибер прикрывает глаза, и только через несколько минут я понимаю, что он уснул. Его рот немного приоткрыт, отчего он мило начинает посапывать, и я не сдерживаюсь, чтобы улыбнуться.

Марлевой тряпкой вытираю его лоб, укутываю до шеи одеялом, потому что он начинал мерзнуть и беру за руку, торчащую из-под одеяла. Как бы меня не бесил этот идиот, нравиться он так мне и не перестал, так что я ничего с этим не могла поделать. Я переживала за него и хотела ухаживать.

Мама с папой заглядывают, но я говорю, что все нормально и они могут не беспокоиться. Через минут десять я трогаю его лоб и понимаю, что температура медленно, но верно начала спадать. Возможно, к вечеру его состояние будет стабилизировано.

Пока он спал, я рассматривала все шрамы, чтобы были видны на его лице и руке. Что с ним будет через год? Останется ли хоть одно живое место от побоев? Он губит себя сам, хотя я понимаю, что он хочет помочь людям. Но я не смогла бы. Не смогла бы ждать его по ночам, гадая, вернется он или нет. Это точно не те отношения, в которых я нуждаюсь.